Тиро пытался найти сторону, с которой к примарху можно было подойти, хоть какую-нибудь трещину в броне его скрытности, но ничего не видел. Тиро был простым воином, для интеллектуальных сражений с примархом он подходил плохо.

Победить в этом сражении он не мог, но, услышав, как Таматика три раза постучал серворукой по напольной плите, понял, что и не придется.

Альфарий заметил, что язык его тела изменился.

– В чем дело, Кадм? – спросил он, усмехаясь. – Ты еще не утратил надежду? Придумал, как мне помешать?

– Не я, – ответил Тиро и кивнул на Таматику. – Он.

Тиро бросился на пол в то же мгновение, когда в центр управления шаровым тараном врезался кулак титана.

Кулак представлял собой клешню-манипулятор, что было только плюсом, поскольку настоящее орудие боевого титана мгновенно убило бы всех, кто находился в центре управления. В Тиро ударили куски металла и оборудования. На броне появилось с десяток трещин.

Пол провалился, когда разрушения, учиненные машиной Механикум по команде Таматики, коснулись и консольных опор. Мир вылетевшего из зиккурата Тиро перевернулся с ног на голову. Он рухнул на уровень ниже, а потом покатился дальше вниз, на протяжении всего пути подвергаясь атакам цунами из падавших сверху обломков.

Перед глазами мелькали тела – слишком быстро, чтобы определить, кому они принадлежали. В грудь то и дело ударяло с силой молота, выбивая дыхание. Кожу на голове рассекло что-то острое. Он тут же утратил всякое представление о верхе и низе. Даже ухо Лимана теряло восприятие при таком быстром и беспокойном спуске.

Тиро несла вперед лавина из стальных обломков, грозивших раздавить его в любой момент. Большинство ударов были достаточно сильны, чтобы сломать кости. Бедренная кость раскололась, как керамическая. Сросшийся костяной каркас, защищавший грудную клетку, треснул посередине, а ключица сломалась в трех местах.

Боль была невероятной, но он прогнал ее: благодаря генетически улучшенным чувствам в окружающий мир наконец начала возвращаться определенность.

Он остановился.

Над ним вздымалась разрушенная стена зиккурата, которую до сих пор громил когтистыми лапами титан, словно искавший внутри какое-то сокровище. Из-за его атак непрекращающимся дождем падали обломки пластали и бронзовой обшивки. Тиро, затаив дыхание, смотрел, как вершина здания исчезает в расцветающем взрыве.

Сгустки фосфорно-яркого горящего прометия полетели по дуге вниз, как пирокластические камни. Когда они попадали в что-нибудь взрывоопасное, платформу сотрясали вторичные взрывы.

Взрывоопасным на Лерне Два-Двенадцать было практически все.