Потянувшись правой рукой, Шадрак отстегнул налокотник, который свалился на пол. Затем он раскрыл зажимы на сгибе локтя и посередине предплечья, после чего стянул композитный керамитово-пластальной наруч. На нем ещё болтались остатки латной перчатки, а смявшиеся крепления на запястье впились в плоть, и их пришлось выдирать с некоторым усилием. На палубу полетели кусочки мяса и брызги крови.
Следом легионер содрал рукав поддоспешника, просто разорвав ткань. Обнажившаяся кожа, бледная, словно кость, ярко контрастировала с темным месивом искалеченной кисти.
– Что с вами случилось? – спросил мичман, вытаращив глаза при виде полностью открывшейся раны.
– Гор случился, – ответил Шадрак.
Он снова опустил руку на тележку. Осторожно подойдя к пациенту, санитар обрызгал рану контрсептиком* из склянки, причем руки у него продолжали трястись. Взявшись за костную пилу, парень сверился с анатомической диаграммой, которую вывел на экран своего инфопланшета. Шадрак чувствовал, что мичман просто умирает от желания переспросить насчет Гора, но не решается.
Санитар установил зазубренное лезвие пилы чуть выше изодранного запястья. Кожу покрывали пятна быстро свернувшейся крови, и парень вытер их тампоном, прежде чем сделать первый разрез.
Конечно, легионер ощутил боль, но она показалась слабой и далекой. Откинувшись в кресле, Шадрак постарался не обращать на неё внимания. Он смотрел на скрытый в тенях потолок трюма, во тьму за подвесными люменами. Разум воина наполнялся воспоминаниями, теми, что были раньше боли, и он пытался забраться как можно дальше в прошлое. До этого небольшого неудобства, до намного более страшной раны Зоны Высадки, до Медузы, до Горгона, до Великого Крестового похода...
Шадрак подумал о Терре, о последних годах Объединительных войн. О своих первых днях среди Буреносцев и службе под началом лорда-командующего Амадея Дюкейна на африкейском и пантихоокеанском театрах военных действий. Тогда никто из воинов, справедливо гордившихся вновь обретенной, генетически унаследованной мощью, не знал, кем станут Буреносцы, через какие перемены в структуре им придется пройти, и кому на самом деле принадлежит их верность. Узнав это впоследствии, воины всем сердцем приняли изменения. Речь ведь шла не о преобразовании или восстановлении легиона, хотя, судьбы свидетели, космодесантники Десятого всегда славились способностью к быстрому восстановлению.
Речь шла о вознесении.
О благословении. О том, чтобы оказаться рядом с твоим примархом, стать одним из его людей. Шадрак отказался от терранской фамилии, обрывка смертной жизни, которым всё равно уже не пользовался, и принял имя