– Это может быть целая армейская группировка, – раздался голос, который он не смог определить. Не важно, единственное, что имело значение – растущая боль вокруг орудийных стволов.

– Ещё одна причина, чтобы не стрелять, – это был Джарвак, во всяком случае, он так думал. Он сосредоточился на своих мыслях.

– Просигнализируйте им, – рыкнул он.

– Неопознанные машины, назовите себя, – призрачные силуэты росли в катящейся на них стене пыли, постепенно превращаясь в корпуса боевых машин, стволы орудий и гусеницы.

– Открываем огонь?

– Нет, – его окатывал жар.

– Открываем огонь?

«Огонь… огонь… огонь…», – слово эхом катилось сквозь него, подобно барабанному бою, подобно сердцебиению, ставшим его собственным.

«Огонь…».

Его кости из металла болели. Под кожей билась молния. Он был ничем. Полусуществом, пустой кожей, трепещущей на сухом ветру подобно флагу.

«Огонь… Мы живём лишь… в огне».

В полусонных мыслях над ним висело чёрное солнце, распространявшее свет, который не создавал теней. Оно росло, распухая и вспучиваясь, и он должен был открыть огонь, должен был позволить тени разрушения стать частью этого мира. Чёрное солнце поглотило его и он…

Стоял перед Пертурабо в своих воспоминаниях.

– Тебе дадут… проводника, чтобы направлять тебя, твой отряд отправится с тобой, но ты будешь один, – суровые нотки вернулись в голос Претурабо, а глаза, казалось, утонули в спокойствии на его лице.– Среди наших союзников есть глаза, наблюдающие за нами, ищущие в нас слабость. Они вокруг нас, не мигающие, никогда не спящие, – примарх повернулся и пошёл прочь, один из Железного круга сдвинулся ближе. – Они не должны знать об этом. Даже те, кто отправится с тобой, должны знать только то, что необходимо. Больше никто, даже из легиона, не должен знать о том, что ты делаешь для меня!