В следующий раз я достал часы, когда можно было этого и не делать. С вероятностью в сто один процент могу назвать сколько на них, именно сейчас натикало. Четыре часа ночи, смог бы даже на это забиться, было бы с кем. Так и есть, четыре ноль семь, ночи или утра уже, лично мне всё равно чего, потому что именно в это время я хочу спать так, как ни в один другой час. Почему мой организм таким образом реагирует именно на это время мне не ясно, сколько не пытался я это выяснить у него, он молчит, зараза. Прямо, как коммунист перед расстрелом. В пять часов он уже бодр и весел, а вот с четырёх и именно до пяти, не поддаётся ни на какие уговоры и увещевания, валится, и хоть на куски его режь. Так и в этот раз, всего то прошло семь минут этого мёртвого часа, а я уже не знаю чего мне предпринять, чтобы не уснуть. Вырубиться мне, к сожалению, нельзя категорически, всё может закончится плачевно не только для меня, но и для моих товарищей, а это уже должностное преступление и оно попахивает расстрелом.

Не знаю, чем себя занять, чего бы такое придумать, чтобы хотя бы на самую малость отвлечься от мыслей о сне и главное, как на зло, всё печенье сожрал. Может руку себе прострелить или там ногу, а лучше всего голову, тогда точно больше никогда, с четырёх до пяти не засну.

Когда я уже почти перестал бороться, впереди, на дороге, что то засветилось, затем ещё раз и ещё.

— Чтобы это такое могло быть? — спросил мой затуманенный мозг, окружающее его пространство.

— Ё моё, да это же условный сигнал, идиот, я же сам его придумал — сказал я вслух.

Тут же моргнул фарами, посылая в темноту ответ, дошедшему на конец то до меня, сигналу от разведчиков.

— Чего так долго возились то? — спросил я спешно садившихся в машину людей.

— Потом командир, заводи давай и мотаем от сюда. Пришил я Лопату, ножиком его заделал — скороговоркой ответил Сутягин.

— Ну ни хрена ты даёшь. Чего прямо ножом и замочил? — излишне радостно спросил я Ваську.

А почему бы мне и не обрадоваться, не уснул же всё таки, справился. Пускай и помогли мне, в самый ответственный момент, ну и что, всё равно же это в основном моя заслуга.

— Ты чего молчишь, Васька? Или расстроился сильно по поводу содеянного. Так без лишнего пафоса скажу, зря. Не тот это человек, о котором переживать надо.

— Да на срать мне на него, бабу его жалко, она дура вышла не вовремя, ну пришлось и её почикать.

Бабу наверное и мне жалко, но чего теперь то горевать, когда ничего изменить нельзя. Ладно всё проходит и это пройдёт, а для ускорения этого процесса у меня с собой средство имеется.