— Ну что, может сразу повернём? — завидев мою, ещё не до конца осознавшую произошедшее, помятую физиономию, спросил меня Грид. По выражению, лица которого, легком можно было определить, что и он удивляется произошедшим за ночь метаморфозам.

— А не заплутаешь? — ответил я ему вопросом, на вопрос.

— Если и промахнусь, то ночью, по звёздам, поправлюсь — как всегда веско, высказался он.

— Тогда давай, поворачивай — согласился я с его предложением и тихо добавил, на одному мне понятном языке: — Семь бед — один ответ.

И какого чёрта я трепал себе нервы всю дорогу, когда всё и без моего участия прекрасно разрешилось?

Надо было ночью Гриду корректировать маршрут или нет, осталось за чертой моего внимания. Первый раз, за последние дни, спал так крепко, что меня не разбудили бы даже выстрелы, из отсутствующих в этом мире, пушек, а чего уж говорить о не большом крене, возникающем у здешних судов во время резких поворотов.

День прошёл спокойно, а уже к вечеру стало ясно, что собаки Римка потеряли мой след окончательно. Гладкое, как первый лёд, море, тянулось от одного края горизонта до другого, поэтому волноваться мне было не о чем, без специальных средств мои корабли теперь обнаружить невозможно. Всё, я в конце концов сумел оторваться от своих преследователей и надеюсь, что на очень долгое время. Ну, по крайней мере, хотя бы до той поры, когда сил у меня будет в разы больше, чем сейчас.

Вторые сутки, как до этого казалось, рискованного плавания, также прошли почти в тепличных условиях. Волна хотя и поднялась, но не высоко, не добирая своим гребнем и метровой отметки, а вот начало третьего дня принесло тревогу, перешедшую в самый настоящий ужас, ближе к его ночи. Заштормило так, что мы вспомнили всех известных нам святых. Не знаю, кому молились местные, с религией у них совсем никак, а я снова внимал всевышнему, посылая ему поклоны и мольбы. И на этот раз меня, должно быть, там услышали, так как Грид умудрился даже в такой кромешной темноте, носом моего судна попасть, в пологий берег крохотного, по меркам и этого захудалого моря, островка, притащив следом за собой и мой второй корабль, разломавший нам почти десяток вёсел правого борта и лишившийся всех своих с левой стороны, что ни шло ни в какое сравнения с тем, чего с нами могло приключиться, сбейся мы с курса, хотя бы на пол километра. Не много позже, утром следующего дня, проведя бессонную ночь на каменистом берегу, я с ужасом разглядел, что из себя он представляет с той и другой стороны, от не большой бухты. Сплошные скалы, перед которыми расстилается нагромождение, свалившихся когда то с них, огромных глыб, способных разрушить суда и не такого масштаба, как наши. После такого поневоле выйдешь из корпуса атеистов и с радостью запишешься в самые преданные служители нашего, Господа Бога.