Всё, что осталось от корабля, вместе со мной и Саней, тварь зачем-то решила поднять над водой, а затем швырнуть на скалы. Хорошо, что мы этого не видели. И гигантского наполовину кальмара - наполовину краба, малость уступающего в размере кораблю, мы тоже не видели. Сделав дело, он спокойно погрузился в воду и уплыл восвояси…

Книга третья. Глава 4 Фрагмент 5

Всякие сны снились, но такого бреда ни разу не припомню…

Я голый, посреди цирковой арены и почему-то привязан в районе живота к столбу толстенным арканом. Не просто привязан, а ещё и распят на хлипкой перекладине. Странно, но левая рука прибита к ней гвоздём, а правая просто вдёрнута в завязанную петлёй грязную тряпку. Ноги болтаются в воздухе, лишь слегка чиркая пальцами по холодному песочку. Но всё это ерунда…

Клоун – вот главное представление! Жуткий, с кровавой мордой, смотрит на меня и ухмыляется. Хочу закрыть глаза, но он не позволяет. Поочерёдно открывает мне каждое веко ужасно шершавыми и сильно тонкими пальцами. Я веки закрываю, а он снова открывает. И так постоянно…

Сон пропал и вместо него пришла явь. Не менее бредовая, но хотя бы реальная. Нет арены цирка, столба, распятия и клоуна. Есть плоская скала, совсем немного возвышающаяся над водой и усыпанная деревянными обломками. На этих обломках, раскинув руки в стороны, я и отдыхаю. Ноги, если вытянуть их, касаются пальцами холодненькой водички, которой безумно хочется испить. Правая рука придавлена обломком бруса и вытащить её не проблема. С левой всё печальнее – она насквозь пробита гвоздём, который, в добавок ко всему, нехило загнут. Так просто руку не сдёрнешь - гвоздь ведь, помимо руки, ещё и в толстой и длинной доске сидит.

Птичка! Маленькая, размером с сороку, цветная, как попугай, похожая на перепёлку строением тела, ужасно наглая. Эта пернатая тварь сидит на мне и своим острым клювом пытается оттянуть мои многострадальные веки. Ух, сука, убил бы! Как же больно!

Рывок и правая рука свободна. Птичка не успела понять, как оказалась поймана. Нажал и пальцы легко раздавили кости несостоявшегося падальщика, позарившегося на мои глаза. Почему падальщика? Да потому что по клюву понятно. У грифа точно такой же, только во много раз больше. Хотя, может и ошибаюсь, но жалости не испытываю нисколько.

Бросив птичку в воду, был неприятно удивлён – пяток секунд ничего не происходило, а затем вода заколыхалась и пернатая тварь исчезла. Пираньи, нет сомнений, сожрали пернатую в считанные секунды. Так, ножки надо бы приберечь. Слишком опасно они расположены. Как бы пальчики мне рыбёшки не отгрызли.