Точно. Механизм, лязгнув сочленениями, тронулся вперед и скрылся в коридоре, ведущем в западню. А Серега, мягко перехватив автомат за подствольник – не дай бог хотя бы малейший звук! – упер приклад в плечо. Нащупав правой рукой пульт ДУ взрывателя, положил палец на кнопку. Крадется… ну, сейчас… «Натовский! Натовский подствол надо… – мелькнула не к месту мысль. – Четыреста тридцать третья кумулятивная пятьдесят миллиметров брони жжёт!.. А с осколочными вогами не навоюешь…»

И здесь двухтонник его чуть не обманул. Серега, ожидая, что механизм будет подбираться к цели медленно и осторожно – всякий нормальный боец именно так и поступил бы! – совершенно не думал, что он выберет иную тактику. Лязг в переходном коридоре вдруг разом вырос на порядок, словно там стартовал с места локомотив, – и страус на бешеной скорости стремительно влетел в комнату. С наскока решил взять! Серега и глазом моргнуть не успел, как механизм, проскочив тридцать метров пространства до западни, взвизгнув резиной подошв по бетону, как вкопанный встал у агрегата – и навис над железным пацаном двумя тоннами своей боевой массы. Как Голиаф над Давидом. Мгновение он торчал на одном месте; Серега мог бы поклясться, что обман он распознал сразу, и теперь в мозгах его, прикрытых мощной башенной броней, пытаясь выстроить дальнейшую последовательность действий, мечутся в панике электроны. Обманули!.. Заморочили, фаршированные кишками ублюдки!.. Валить отсюда, срочно! Ай, мама!.. Страус круто развернулся, понимая, что влип по самую антенку и западня сейчас захлопнется… и тогда Серега, едва не вывихнув фалангу, что есть силы воткнул большой палец в кнопку.

Экран коммуникатора погас сразу – погибла камера. Да и толку от нее сейчас… Наушники отработали, забрав на себя львиную долю грохота, но Серега почувствовал его буквально поверхностью тела. Пару мгновений он словно завис во времени, ожидая, когда снаружи уляжется месиво осколков… Пора! Бросив пульт, он правой рукой перехватил калаш, левой, скидывая с короба, саданул по листу над головой – и, выпрямившись, упер ствол автомата вниз, одновременно с этим врубая фонарь.

Жутко воняло гарью; видимость была почти нулевая, бешено вихрился синевато-сизый дым, от которого отражался свет – но все же общие контуры и положение машины он разглядеть сумел. Механизм, попавший в самую гущу роликов, опрокинуло, и он лежал сейчас на спине. Лапы – обе нижних и левая боевая – замерли без движения, операционные манипуляторы оторвало – и локтем правой боевой он елозил по полу, явно желая подняться. Но самое главное – лепестки забрала основной камеры раскрыты и, кажется, даже триплекс в сетке мелких трещин!