— БЛЯ! — ревел он и пытался проморгаться. — Какого хуя? Чё за нах? Как так?

Он всё не мог прийти в себя. Его мозг категорически отказывался понимать, как это так он не может вырвать своего лапу из моих рук. Удивленными в комнате не были только я и вошедшие бойцы. Они повидали на своём веку мастеров разного размера, уделывающих горилл. Бойцы равнодушно проводили контрольные выстрелы, пока я скручивал Валова.

— Повеселимся, сволочь? — проговорил я у его уха.

Я хотел в привычном своём стиле поюморить, но был слишком яростен. Эти два слова прозвучали безумно, свирепо, злостно, и Валов впервые в жизни ясно понял, что ему настала пизда.

***

Алька тактично оставила мне машину и свою берлогу и уехала со своей бандой.

Я разглядывал бетонные стены полупустого подвала. Сколько раз мы привозили сюда всякий сброд? Думал ли я тогда, что когда-то казню здесь своих самых главных врагов?

Абсолютно голые Валов с Чмырем были привязаны цепями к двум бетонным балкам напротив друг друга. Они смотрели то на напарника по несчастью, то на меня. Было на что глянуть. Мой ебальник, отвечая на смены Интерфейса, растягивался и сужался в разных его местах. Они думали, что меня щас удар хватит, наверное, или подозревали, что я еду крышей.

Я вытащил затычки из их ртов и один заревел на меня благим матом, а другой испуганно запричитал.

— ТВАРЬ! — орал Валов. — Убил моего брата! Ты должен сдохнуть! Нужно было валить тебя сразу!!!

— Вот что случается, когда человека давно не щёлкали по носу, — сказал я и, собственно, дал щелбана по его картошке. — Как бы он всё не предусмотрел, а всё равно где-то недооценит соперника.

Он орал и бесновался, гремя цепями.

Я повернулся к хныкающему Чмырю.

— У меня не было выбора… Не было выбора… Мне жаль… Жаль мне… И за батю и за брата…

— Ты в тюряжке так же ныл? — спросил я. — Наверняка так же! Шнырил там поди, чтобы выжить? А, падла?

Я ножом полоснул его по щеке он заверещал. Затем повернулся к Валову и медленно провёл по его руке там, где она была свободная от цепей. Он держался и пытался даже не морщиться, чтобы не выдавать признаков своих страданий. Не хочет дарить мне наслаждения. Пока что выёбывается. А как насчёт этого?

Я отошёл оторвать кусок от его же рубашки и вернулся к Вагиту. Тканью приподняв его мужское достоинство, я медленно отрезал от него кусочек за кусочком. Да ладно, чё это я? Какое достоинство? Я кромсал его хуечлен, и наслаждал диким воем. Валов напрягся настолько, что я боялся, что его долбанёт инфаркт раньше, чем я закончу с ним.

Закончив с членусом Валова, я повернулся к чмырю.