Мустафа, когда я начал говорить, явно насторожился. Он чуть склонил голову и внимательно слушал меня, не перебивая. Я же продолжал:

– Заяц сел рядом с деревом и неожиданно понял, что очень хорошо просто сидеть и ничего не делать. И даже посидел так немного, наслаждаясь моментом, пока сзади его не сцапала неслышно подкравшаяся лиса.

– И к чему ты это?

– К тому, что если хочется сидеть и ничего не делать, для этого нужно находиться достаточно высоко.

– Ах, ты про это, – не скрывая напряжения, натянуто улыбнулся Мустафа. – Тогда послушай ответную притчу. Летел воробей зимой в лютый мороз, замерз и рухнул на землю. Лежит, умирать готовится – но тут мимо проходила корова, и отгрузила на него лепешку. Почти с головой воробья накрыло, но он зато согрелся сразу, даже семечек нашел в неожиданной посылке, и зачирикал от счастья, что спасся. Это услышала кошка, сцапала воробья и съела.

– Я знаю эту притчу, – кивнул я. – Не каждый, кто на тебя накидал, тебе враг, и не каждый, кто тебя вытащил – друг.

– Именно. Но самое главное – если попал в дерьмо, то лучшим вариантом будет сидеть и не чирикать, – кивнул Мустафа.

– Намек понял, но это не для меня, – кивнул я.

– И? Если без экивоков?

– И… понимаешь ли, в чем дело. Есть вещи без срока давности. Я понимаю, что у тебя приказ, карьера, и прочие весьма важные вещи – но дело с палачами и жертвоприношениями… для меня это уже личное. И если я когда-нибудь узнаю, что ты что-то знал, но не сказал мне об этом, я этого никогда не забуду.

– Иногда все не то, чем кажется, – начал было сириец, но я поднял руку, предупреждая его слова.

– Тела Элимелеха я не видел, если ты об этом. И допускаю, что меня вообще могли покормить дезинформацией на его счет. Но даже если сейчас он жив и здоров, это дело не перестает быть моим личным делом.

Говоря так, я не врал. Потому что в тот момент, когда в охотничьем домике испытал эмоции убитой жертвы, я пропустил их глубоко через себя. Это не только неизвестную девушку там жестоко и с наслаждением убивали, но и меня тоже. И спокойной жизни у меня не будет до того самого момента, как я не рассчитаюсь с теми, кто это сделал.

– Понимаешь… даже к Степану у меня нет такой холодной и в то же время лютой ненависти. Потому что переходя через КПП из благополучных районов в Нижний город я принимал правила игры…

Говорить о произошедших событиях, когда я находился в теле Олега безмолвным наблюдателем, было как-то странно. Я даже едва не ошибся, чуть не сказав: «Олег принимал правила игры».

…осознавая риски за возможность заработать денег. Просто не рассчитал такой фактор, как предательство. Не сыграла ставка, так скажем – и если бы я ждал от Степана грязной игры, он бы меня в врасплох не застал, и умер бы он, а не я.