Роуэн даже не моргнул:

– Я тоже слышал. Есть даже видео. Но там так много дыма, что изображение совсем неясное. Многого не увидишь.

– Да, и все это добавляет путаницы, – согласился Ксенократ.

– Желаете сказать еще что-нибудь, Ваше превосходительство? – спросил Роуэн. – Просто я очень устал, и если меня сегодня вечером ждет финальное испытание, то мне нужно как следует отдохнуть.

– Но ты же понимаешь, что не все из жнецов считают, что это был несчастный случай, верно? Мы просто обязаны начать расследование, чтобы твердо во всем увериться.

– Разумно, – сказал Роуэн.

– К настоящему моменту мы смогли идентифицировать жнеца Вольту и жнеца Хомского по кольцам, а также драгоценным камням, которыми были украшены их мантии и которые лежали вокруг их останков. Что касается жнеца Рэнд, то она, вне всякого сомнения, завалена обломками, упавшими со шпиля вместе с камертоном.

– Разумно, – кивнул Роуэн.

– Но поиски жнеца Годдарда поставили перед нами проблему. Понятно, что перед тем, как огонь вышел из-под контроля, в монастыре было уничтожено много тоновиков, что затруднило идентификацию. Можно было предположить, что в районе останков Годдарда должны быть разбросаны маленькие бриллианты, а рядом лежать большой камень с его кольца – даже если оправа расплавилась.

– Разумно, – в третий раз сказал Роуэн.

– И наибольшая странность – что вокруг скелета, который, как мы подозреваем, принадлежит Годдарду, ничего этого нет, – сказал Ксенократ. – И у него, кроме всего прочего, отсутствует голова.

– Действительно, странно, – согласился Роуэн. – Но где-то он должен быть! Я уверен!

– Думаю, да.

– Может быть, стоит поискать повнимательнее?

Именно тогда Ксенократ заметил на пороге комнаты девочку. Она явно не могла решить – войти ли ей или пойти прочь. Ксенократ раздумывал, слышала ли она его разговор с Роуэном, как будто это имело значение.

– Эсме, – сказал Роуэн, – входи. Ты помнишь Его превосходительство, Высокое Лезвие Ксенократа, не правда ли?

– Угу, – ответила Эсме. – Он еще прыгнул в бассейн. Это было смешно.

При упоминании о том прыжке Ксенократ поежился. Как бы он хотел забыть тот случай!

– Я сказал всем, что Эсме возвращается к своей матери, – продолжил Роуэн. – Но может быть, вам хочется самому отвезти ее туда?

– Мне? – переспросил Ксенократ, изображая полное равнодушие. – Почему?