А там началось такое, что мне и в страшном сне присниться не могло.

Нас разместили в окопах второго эшелона полка. Дали по пачке сухпая и по фляжке воды – вот и весь суточный рацион. Я потом только понял, что интенданты дэров были продуманными ребятами. Они точно знали, что боец на передовой живет один-два дня. А за это время он с голоду не сдохнет. Его просто-напросто убьют. Так зачем тратиться на кормежку!

Ночью налетела авиация противника, она бомбила весь передний край, и, что для меня было удивительно, у нас не было никакой противовоздушной обороны.

Грохот разрывов, вспышки в ночи, крики – все слилось в один нескончаемый спектакль смерти.

– Лежать! – прикрикнул я на вскочившего Жюля. – Не высовываться!

И тут же сработала защита Шизы. Бомба разорвалась рядом с нашим окопом, но защитный купол Шизы прикрыл нас. Я выглянул из окопа. Большие неуклюжие машины, словно прибывшие из тридцатых годов двадцатого века, урча моторами, медленно и низко кружились над расположением полка. Они выискивали цель и пикировали на окопы.

Твою дивизию! Почему никто не отражает нападение с воздуха?

Я перехватил винтовку поудобнее и выпустил очередь в пикирующий бомбардировщик. Плазма не пуля, она прожигает все на своем пути, и громадина самолета тут же превратилась в огненный шар.

Получилось! Под моими ногами лежали, накрыв голову руками, все бойцы разведки.

– Эй вы! Чего лежите? Живо открывайте огонь по самолетам противника.

Но меня послушался только Адвокат. Он подхватил две винтовки и, встав в полный рост, почти не целясь открыл огонь по самолетам.

– Адвокат, не шмаляй просто в воздух. Стреляй прицельно вон в того, что к нам приближается.

Громила перевел огонь на летящий к нам бомбардировщик и с трех сдвоенных выстрелов сбил его.

– Ого! – с восторгом вскричал громила и стал лупить по другому.

Потеряв пять самолетов, противник поспешил отступить. Мы постарались угостить их в хвост, но бомбардировщики, резко взвыв, набрали высоту и скрылись в черном ночном небе.

Вокруг нас клубилась пыль, горела земля и поднимались столбы дыма от сожженной техники. К нам в окоп запрыгнул ротный.

– Какие потери? – спросил он.

– Потерь нет, легатштурмфютер[10], – доложил я. – Личным составом роты были сбиты пять бомбардировщиков противника.

– Приятно слышать, боец, – ответил ротный и, дернув меня за рукав, отвел в сторонку. – Тебя как зовут, боец?

– Изя Кауф.