Патрик промолчал. Пока беспокоиться рано, но через сутки системы жизнеобеспечения корабля встанут. До этого времени надо запустить силовую установку, или хотя бы связь. Или надеяться на то, что на крейсере про них не забыли. Если они применили только останавливающее оружие, значит, уничтожать их не собирались.

– А как мы выкрутились тогда, когда погиб Билл? Тогда тоже всё отрубилось, но осталась аварийная связь в спасательном модуле.

– Я уже проверяла – там тоже глухо, – ответила ему Сью. – Тогда были последствия электромагнитного импульса от взрыва силовой установки, а сейчас целенаправленное воздействие специального оружия.

– Что предлагаешь? – спросил Патрик.

– Пока мыслей нет. Надо сделать перерыв.

Сью уже знала, как надо вести себя в такой ситуации. Если начать паниковать и упорствовать – только напрасно потратишь силы. Надо на какое-то время отпустить ситуацию, дать организму передохнуть – и подсознание само подскажет решение.

Она прислонилась к уже начавшей остывать стойке аппаратуры и попыталась уснуть, или хотя бы расслабиться. Аварийное освещение едва подсвечивало рубку. Мустафа и вахтенный спали, Василий сидел в своём силовом отсеке, Патрик пытался читать бумажную аварийную инструкцию, безумный Влад не отрываясь глядел на погасший главный экран.

Какая нелепая ситуация! Если бы удалось связаться с генералом! Почему именно он стал федеральным канцлером? Хотя, с другой стороны, у него для этого есть все необходимые качества. А Эн почему-то решил, что и у неё есть шансы попасть во власть! Ей-то зачем это надо?! И ещё сказал, что теперь она станет законодателем моды в столице! Что он имел в виду – что столичные модницы тоже будут носить монтажные комбинезоны?

Это она с детства привыкла к комбинезону – очень удобно лазить по заброшенным звездолётам. Но неожиданно для себя выяснила, что одежда для многих олицетворяет социальный статус. Впрочем, и само это понятие – социальный статус, – было для неё абстрактным. Она не понимала, как можно разделять людей в зависимости от одежды или рода занятий – ведь все люди равны. Любое деление было для неё несправедливым, особенно деление по признакам, которые от человека не зависят. В этом плане рассуждения юных революционеров о том, что равенство – это миф, казались ей здравыми. Все люди разные, у всех разные способности, но каждый имеет право найти своё место в жизни. Именно своё, а не модное или престижное. И руководствоваться при этом надо объективными критериями. Если у человека способности к технике – не стоит его заставлять заниматься политикой только потому, что это престижно.