— Я тоже. Они были очень полезными для меня.

— Я рад, что ты пришел. Мне бы хотелось, чтобы все закончилось по-другому.

— Я тоже. Но это еще не конец.

— Ты прав. Ночь длинна, и только Аллах знает ее тайны.

Самир умолк. Эрик ничего не сказал, а просто посмотрел на мужчину, сидевшего меньше чем в пятидесяти сантиметрах от него. После всех споров они узнали друг друга, по крайней мере в некоторой степени. Самир протянул руку и взял Эрика за запястье.

— Твоя судьба не в моих руках. Я попробую поговорить с Ахмадом. Может, мне удастся уговорить его передать тебя ХАМАСу. Нехороший вариант, но ближе к властям тебе в Газе не оказаться. Лучше, чем пуля.

Эрик почувствовал себя кошмарно одиноким. Самир долго смотрел ему в глаза. Потом он повернул его руку, раскрыл ладонь и вложил в нее небольшой плоский предмет. Когда Эрик опустил глаза, он увидел айпод. Собственный айпод. Самир сохранил его, когда охранник ударил Эрика.

— У рыцаря должен быть свой айпод.

Самир понизил голос:

— Я загрузил для тебя Седьмую симфонию Чайковского. Фантастическая композиция. Думаю, она тебе понравится. Может быть, она вернет тебе любовь. Помни мою семью. Мою историю.

Самир отпустил его руку и встал. Эрик остался сидеть на полу.

— Я обещаю.

Самир поднял руку для приветствия.

— Инша Аллах.

Он вышел через низкую дверь, оставив свет включенным. Снова раздался скрип от задвигаемого снаружи засова. Эрик посмотрел на маленький серебристый плеер в руке. Чайковский. Фантастическая композиция. Но у него не было наушников, поэтому послушать он не мог. Эрик придвинул колени к себе и попытался вспомнить какие-нибудь композиции Чайковского. Он раньше никогда не слышал о Седьмой симфонии. Странно. Он вдруг начал думать о Пятой. Она напоминала Пятую симфонию Бетховена, но у Чайковского не было такой жесткой структуры. Сначала основная мелодия. Неровная ми-минор. Ре-минор, которая вначале теряется за главной мелодией, но затем вырывается вперед. Эрик напевал для себя. Голос был слабым и дрожал. Бас понизился на октаву. Вторая секция звучала больше как классический Чайковский, мощный и яркий, с ведущими духовыми. Эрик услышал шум за дверью и скрип отодвигаемой щеколды. Дверь открылась, и он улыбнулся в проем.

— У меня, к сожалению, нет наушников, но я постараюсь помнить Чайковского.

— Особо нечего помнить. Гомосексуальная псина, испорченная холерой и водкой.

Внутренности сжались, когда Эрик встретился взглядом с Ахмадом. Эрик отпрянул в глубь камеры.

— С кем ты разговаривал? С Самиром Мустафом? Мне показалось, я видел, как он выходил отсюда.