— Я не… — отец Грейс заскреб пальцами по камню; ноги не разгибались и скользили в луже крови. — Я не понимаю!

— Неважно, — меланхолично отвечал джентльмен, — сейчас вы познакомитесь, — он обтер шпагу платком и бросил его на пол. — Вы не успеете истечь кровью, чтобы избежать встречи. Но у вас будет несколько минут на покаяние.

— Покаяние? О чем вы! — священник попытался поймать его за ногу. Незнакомец брезгливо отодвинулся.

— Проведите это время с пользой.

Отец Грейс наконец осмелился задрать голову и встретился с глубоким внимательным взглядом очень темных глаз. Джентльмен изучал его, как животное.

— Но здесь же дом Божий!.. — в последней попытке прохрипел пастор.

— Только не для вас.

Джентльмен кончиком шпаги подцепил связку ключей, вытянул ее из кармана Грейса и убрал клинок в ножны.

— Не уходите! Постойте!

— Вот вы и встретитесь, — раздалось в ответ. — Вы же этого хотели.

…джентльмен захлопнул двери церкви и запер.

— Это еще не значит, что я тебя выпущу, — пробормотал он и вытолкнул из ячейки на ремне бутылочку с густой зеленой жидкостью и с приклеенной к пробке кисточкой. Он обвел замок на двери в правильный круг и крест–накрест написал поверх него две короткие фразы. Из–под двери пробилось красноватое свечение.

— Не пытайся выйти. Скоро за тобой придут, — он сунул бутылочку на место и быстро зашагал по Эвленн–род.

29 декабря

— Терпеть не могу пожары, — пробурчал Натан; полицейская карета тряско катила к южным кварталам Блэкуита.

— Почему? — заинтересовался Лонгсдейл.

— Потому. Не знаю ни одного полицейского, который их любит. Сперва огонь спалит к чертям все, до чего дотянется; потом его тушат водой, песком и всем, чем могут; а в итоге полиция в состоянии только сказать, что тут что–то сгорело, и, вероятно, кто–то умер.

Пес издал звук, средний между сочувственным хмыканьем и ехидным фырканьем. Он был бодр и полон сил, в отличие от двуногих. Комиссара подняли в начале шестого, а Лонгсдейла он перехватил, когда тот возвращался с кладбища. Вид у консультанта был утомленный и потрепанный. Натан предпочел не спрашивать, чем он занимался на кладбище ночью.