Бывшая амазонка Николета и безымянная рабыня, а ныне кандидатка в воительницы.

Вот уже пятый день я нахожусь в месте, которое местные называют странным словом «карантин», и все это время меня не оставляют горькие мысли. Сперва мне было не по себе оттого, что мой сын, единственное, что у меня есть, моя выстраданная кровиночка, плод моей горькой любви, может умереть оттого, что из-за голода и переживаний у меня совершенно иссякло молоко. Но встречавшие нас в том, другом месте, люди быстро привели моему мальчику кормилицу с острыми ушами, чьи сосцы были полны вкусного молока, а мне и моим спутницам дали по большой чашке горячего жирного супа с толстым ломтем хлеба.

После еды нас всех, а со мной и моего сыночка, погрузили в ванны, наполненные особой водой, которая так и искрилась от того, что в ней было огромное количество магии. Эта волшебная вода не только очень быстро вылечила моего сына, да и всех нас от тех болезней, которые мы заработали в храмовом подземелье, но мы даже стали немного понимать язык, на котором говорят хозяева этого места. Кроме всего прочего, после этих ванн у меня вскоре снова появилось молоко, и мой сын перестал нуждаться в услугах кормилицы.

Как только мы вышли из этих магических ванн, то обнаружили, что вся наша одежда пропала, а вместо нее на табуретах лежат такие же штаны и куртки, какие были на купивших нас людях, а также непонятные для меня предметы одежды, именуемые «нижним бельем». Это «нижнее белье» мы обязательно должны были надеть на голое тело под одежду. Раньше я не носила даже грудной повязки, предпочитая, чтобы мои груди были открыты всем ветрам; а тут не только повязка, причем странной формы, с лямочками, но еще и совершенно незнакомая вещь, называемая «трусы». Как во всем этом разобраться бедной амазонке, ума не приложу. Но такие тут правила, и им надо подчиняться, потому что, как говорится, в чужой Храм со своим уставом не ходят.

После этого, уже в «карантине», я начала печалиться о том, что меня продали и купили как вещь, причем продали и купили очень задешево, ничуть не считаясь с моим достоинством. Правда, Старшая Мать сама была виновата, когда приказала морить нас в темнице голодом. Выигрыш был на обол, а потери на четыре солида с каждой из нас. Но все равно быть рабой как-то не особо уютно, даже рабой великого героя, полубога или даже бога войны; но эти печальные мысли продолжались ровно до тех пор, пока я не узнала, что здесь, в этом странном месте, рабов не бывает по определению.