— Теперь ваши желания исполнятся, госпожа Олитон. Вы увидите, а мы будем смотреть вашими глазами…

Он протянул руку и взял нож. Горевшая в воздухе руна засветилась. Всё стало чёрным, проносясь мимо, словно подхваченные ураганом угольки тлеющего костра. Горячее дыхание обожгло затылок. Рука коснулась плеча. Она почувствовала кончики когтей.

Малогарст теперь стоял очень близко, нависая над ней, от гула его брони заныли зубы, от него исходил запах ладана. И вот он шагнул прямо к ней, поднёс нож к её лицу, к левому глазу…

Он замедлился, его движения размылись, как на пикт-трансляции, которую просматривали на одной десятой скорости.

— Видишь ли, — прорычал голос за её спиной. — Глаза… зеркало души… и ты была всего лишь парой глаз, наблюдавшими за миром. — Острие и лезвие серебряного ножа заполнили её взгляд. Это всё, что она могла видеть. — Никогда не знаешь, какая от этого будет польза… — Мерсади попыталась вздохнуть. Крик вспыхнул в её горле, но не прозвучало ни звука. — Они хотели только видеть всё то, что видишь ты, знать то, что знаешь ты, использовать твоё знание. — Сквозь острые зубы раздался смешок. — Так ограниченно, но зерно было посажено, мост и связь созданы. И варп помнит…

— Я… — начала Мерсади. — Меня использовали…

На этот раз раздался смех, громкий и высокий смех, который мог принадлежать Нилу, или Киилер, или Локену, или вою волков в снежном лесу.

И изображение Малогарста, ножа и каменного стола исчезло.

Оно сменилось видом высоких окон и раскинувшимися за ними горами Терры. Лёгкий ветерок дул в полуоткрытую дверь, которая вела в огороженный сад. Шевелились тонкие занавески. Полированный деревянный пол под ногами Мерсади был тёплым.

— Нет ничего лучше, чем вернуться домой, — произнёс голос за её спиной. Она повернулась, почти ожидая, что не сможет пошевелиться.

На неё смотрело лицо Эуфратии Киилер. Цветные кости и бусинки лежали на полу вокруг неё, некоторые сломанные, некоторые стёртые в пыль. На серых одеждах Киилер виднелась кровь, мокрые яркие брызги протянулись от лба до пальцев. Она ковырялась в зубах осколком разбитого стекла.

— Никакая ты не Киилер и никогда не была ей, — сказала Мерсади.

— Нет, — ответило окровавленное лицо Киилер. — Но ты так сильно хотела верить, что было легко выбрать, какое лицо надеть.

— Где она?

Окровавленная женщина на полу рассмеялась.

— Серьёзно? В такой момент ты всё ещё беспокоишься о своей подруге?

Мерсади подалась вперёд, чувствуя нарастающий гнев. Она застыла, не в силах пошевелиться.

— Ну и ну, в тебе ещё осталась какая–то сила, — сказал образ Киилер, встав и по-прежнему сжимая в расслабленной руке осколок стекла, с которого капала кровь. — Эуфратия Киилер, настоящая Эуфратия Киилер, всё ещё жива, всё ещё следует своей лжи о ложном Боге-Императоре, но она никогда не разговаривала с тобой. — Мерсади почувствовала, как внутри неё разверзлась пустота. — О, ты задумалась о прошлом — о сне и послании Локена… о «прощании». Тебе понравилось это прикосновение?