Дехант полулежал на каких-то обломках. Его тело не шевелилось и было покрыто какой-то твердой коркой. Местами грудь и частично конечности были разбиты, словно тело акваманта на самом деле сделано из фарфора. И чем дольше он так лежал, тем больше кусков от него отваливалось.

— Не дашь хлебнуть святой водички? — усмехнулся Шот.

— Тебе не поможет, — ответил Паладин. Подумав мгновение, оглянулся и все же спросил. — Как сам-то?

— Ты знаешь, старый друг. Работа, работа. Ничего нового.

— Как сынишка?

— Ушел, — практически прошептал Шот. — Не успели. Не спасли.

— Дерьмово, — покачал головой Гаро.

— Да, — попытался кивнуть Шот. — Видимо, такова моя судьба. Не заслужил я счастью в этой жизни.

— Да завались ты, — оборвал его Гаро. — Ты живешь как мразь и сдохнешь как мразь. Сам выбрал этот путь. А вот пацана жалко. Он же вообще ни при чем.

— Ты же знаешь. Я же из-за него все это начал.

— Вот меня только не лечи. Ты убивал одних детей, чтобы спасти другого. Ты просто кусок говна по жизни.

— Они не дети, Гаро. В Роркхе все взрослеют слишком быстро, а они вообще повзрослели первыми.

— Это тебя никак не оправдывает.

— Таков был уговор. Они пытаются его спасти, пока я выполняю свою часть сделки.

— А здесь ты тогда что забыл? Ты им больше ничего не должен. Чего в Роркх-то приперся снова?

— Не знаю, — попытался пожать плечами Шот, отчего те лишь сильнее осыпались. — Я просто не знаю, что мне еще делать. Я же больше ничего и не умею.

— Сколько? — спросил Гаро после паузы.

— Шесть, — не стал юлить Шот. — Последнего нашли полгода назад в какой-то занюханной квартирке на краю города. Прямо под носом сидел.

— Значит всего двое осталось.

— Да. Всего два Парагона. Первый и тот, что сидит на шестьдесят первом этаже в вашей башне.