– Я знала, что ты в конце концов придешь за мной, – продолжила она. – Такой злобный тип, как ты, никогда не простил бы мне те первых восемь лет.

Ее голос звучал по-прежнему тихо, но глаза сощурились, а челюсть сжалась так сильно, что слова вылетали резко и отрывисто.

– Мне пришлось найти способ обезопасить себя. Это одна из причин, по которой я нашла Зака и начала с ним работать. Может быть, поэтому мы так хорошо и сработались. Он просто с ума сходил по поводу позднего разделения близнецов. Я всегда понимала, что движет Заком, потому что видела в тебе тот же страх и злобу, хотя ты никогда не был таким амбициозным и умным, как он.

Неужели она так воспринимала мир, подумала я? Не Альфы против Омег, но амбициозные против тех, кто лишен их жестокости в достижении цели?

– Я не могу спорить с тобой о нашем прошлом, – голос Кипа звучал так тихо, что я едва слышала его.

Каждое слово рождало в башне отзвук, точно камень, упавший в колодец.

– У меня ничего не осталось. Исчезло всё. Ты сделала это со мной.

– Нет, – она покачала головой, – ты сделал это со мной. Ты сделал меня такой, какая я есть.

– Ты не знаешь Кипа, – вмешалась я.

– Он – мой близнец, – возразила она. – Я знаю его так хорошо, как ты бы никогда не узнала.

Я хотела поспорить, но Кип заговорил первым:

– Касс права. Ты меня не знаешь. Нам не о чем разговаривать.

Он повернулся ко мне. Исповедница стояла между нами и лестницей. В воздухе повисла настороженная тишина. Я бросила взгляд на стальную дверь в стене, хотя знала, что это безнадежно, еще до того, как Исповедница заговорила.

– Не утруждайся. Она заперта.

Она все еще пристально смотрела на Кипа.

– Я, бывало, приходила и смотрела на тебя, иногда, – сказала она. – Когда ты плавал в резервуаре. На меня прямо умиротворение находило, когда я видела тебя таким. Как будто держишь домашнюю лягушку.

– Это отвратительно, – процедила я, вспомнив Кипа, плавающего в резервуаре, и немой ужас той сцены.

– Он сделал бы со мной то же самое, – сказала она. – Он пытался заплатить за то, чтобы меня посадили в камеру.

Исповедница повернулась к Кипу.

– Когда я наблюдала за тобой, ты казался более живым, чем остальные. Иногда я могла поклясться, что ты смотришь прямо на меня. И наши техники докладывали о том, что у тебя наблюдались признаки возможного сознания. Они, конечно, не знали, почему – им ведь было невдомек, что ты не Омега, как другие.