— А-а… Ну ты это, не хворай. Преподы мне все уши прожужжали: где же Макс? Почему наш Айвазовский не пришел? Как же мы будем без нашего Васнецова…

— Да перестань, — усмехнулся я. Преподаватели меня, конечно, ценили, как-никак один из лучших студентов, но не настолько.

— Слушай, я заскочу к тебе после занятий, окей?

— Э-э-э… Определенно не лучшая идея. Я заразный.

— Забей! Вряд ли ты подцепил эболу, а на остальное плевать. Я вообще забыл, когда в последний раз болел. А вот тебе не помешает пара баночек лекарства. Так что жди.

— Джон! Черт!

Связь прервалась. Зная навязчивость друга, пытаться перезванивать и отговаривать бессмысленно. Все равно припрется. Надо срочно замести следы и спрятать главную улику в спальне. За все время нашего знакомства Джон ни разу не поднимался на второй этаж — там ему просто делать нечего, ибо кухня, телек, диван, второй туалет и приставка внизу. И если девчонка будет так же тихо лежать под кроватью, глядишь, все и обойдется.

Встал, сел напротив гостьи и нежно позвал:

— Ко мне.

Но она даже не шелохнулась, продолжая сверлить меня немигающим взглядом.

— Пошли есть! Макс зовет кушать. Ням-ням.

Обычно это срабатывало, но теперь незнакомка и ухом не повела. Так и лежала, свернувшись калачиком, и роняла слезы.

— Обиделась что ли? Извини, конечно, но сама виновата. Подставляя меня, ты подставляешь в первую очередь себя.

Девушка не понимала слов, однако прекрасно слышала недовольный тон и чувствовала мое клокочущее негодование, распаляемое страхом и тревогой. Ее губы задрожали, скривились, а пересохшие было ручейки вновь потекли по бледным щекам.

— Блин, — сжал кулаки и тряхнул головой. — Ну извини. Я тут как бы волнуюсь. Не каждый день в дом вламываются сверхъестественные сущности, с которыми приходится носиться как с малыми детьми!

«Сущность» повела плечами как от порыва холодного ветра и зажмурилась.

— Говорю же — прости. Но и ты меня пойми. Скоро в гости зайдет друг, и если он тебя увидит… А, блин, как об стенку горохом.

Даже собака быстрее поймет людскую речь, чем эта… непонятно кто. На всякий случай пошел на кухню, разогрел вафли и поставил тарелочку возле дивана. Может, поест и успокоится? Но симпатяжка, никогда прежде не отказывавшаяся от еды, с упорством пленного партизана игнорировала угощение.

В отчаянии обхватил голову руками и шумно выдохнул:

— Послушай, куплю тебе целую тележку вкусняшек, только иди страдай на второй этаж. Не хочешь мириться со злым и противным человеком? Пожалуйста! Только спрячься в спальне, умоляю!