– Проходите, проходите. Нам по коридору направо.

Метров через пятьдесят, они остановились ещё перед одной дверью, которую Губарев на этот раз открыл своим электронным ключом. За ней размещалось большое помещение, из которого через огромное панорамное стекло, открывался вид на комнату, чем-то напоминающее операционную. Там в центре зала на реанимационной кровати лежал человек, вокруг которого бегали и суетились врачи.

– Что случилось? – спросил Губарев по громкой связи.

Из динамика донеслось:

– Профессор, у нас ЧП! Остановка сердца, начинаем проводить реанимационные мероприятия.

Губарев матерно выругался и бросился к своим коллегам на помощь. И вскоре генералы услышали:

– Готовьте дефибриллятор… Нет, ещё рано… Всем в сторону… Разряд… Введите ему внутривенно адреналин… Ещё разряд… Продолжайте прямой массаж сердца… Подключите аппарат искусственной вентиляции лёгких… Всем отойти… Разряд… Шевелитесь, не стойте… Ещё разряд…

Слушая, как врачи борются за жизнь Фантома, Субботин обессилено опустился в ближайшее к нему кресло, а Томилин, прильнув к стеклу, пытался разглядеть за спинами врачей лицо умирающего Алексея.

Судя по тому, что врачи применили дефибриллятор уже в четвёртый раз, надежда на спасение Алексея таяла с каждой минутой, и от осознания своей беспомощности Николай Петрович инстинктивно сжал кулаки. При этом он молил Господа: «Боже, не дай умереть Алексею. Спаси и сохрани его. Это будет так несправедливо, если он умрёт…».

Однако проведённые реанимационные мероприятия положительных результатов не дали. На кардиографе электронный луч беспристрастно чертил прямую линию, свидетельствующую о том, что сердце пациента больше не бьётся…

Через сорок минут профессор вышел к офицерам и тихо произнёс:

– Товарищи генералы, вы сами видели, что мы сделали всё возможное, но медицина в данном случае оказалась бессильна…

Субботин подошёл к Томилину, заглянул к нему в глаза и понял, какую бурю чувств и негодования вызвали эти слова в душе его сослуживца. Желая хоть как-то сгладить эти трагические минуты, он повернулся к профессору и тихо спросил у него:

– Можно генералу Томилину пройти за перегородку, попрощаться?

– Да, конечно, вы можете пройти к нему, – обречённо произнёс врач, открывая перед ними дверь.

Субботин легонько подтолкнул Николая Петровича в спину, давая понять, что он может побыть с Фантомом наедине, а сам остался стоять за стеклом.

На полуватных ногах Томилин подошёл к кровати и пристально посмотрел на лежащего там старика. Он попытался увидеть в нём хоть какие-нибудь знакомые черты, которые напомнили бы ему Алексея, но не смог. Там лежал абсолютно чужой для него человек, которого он никогда не знал и не видел. Тонкая полупрозрачная кожа обтягивала продолговатое лицо покойника, придавая ему сходство с мумией египетского жреца, которую он однажды видел в Эрмитаже. Длинные седые волосы были кем-то заботливо собраны в хвост на затылке, отчего он был похож на старого хиппи. Нижнюю часть лица старца обрамляла редкая седая борода, которая сейчас лежала у него на плече. Он подошёл ближе, дотронулся до холодной руки усопшего и сквозь слёзы, навернувшиеся на глазах, прошептал: