Все мигом окружили машину и стали ржать.

— А вон задница моего Васька торчит, – ткнув пальчиком в стекло, сказала Ирка Большого.

Снова девичий хохот.

— Ну ладно, эти-то балбесы, – незлобно, подойдя к Грачу, сказала его жена, – но ты-то куда, старый пень?

— Папа, ну мы же тебя дома ждали, – укоризненно сказала ему дочь.

— Ик, я Тумана поддерживал, – попытался тот оправдаться.

— Вишенка, Кнопка, не бузите, – подключился Туман, – мы по чуть-чуть.

— Ага, вижу я, как по чуть-чуть.

Снова взрыв девичьего хохота. Обернувшись на него, я увидел, как кто-то из девчонок открыл заднюю правую дверь Чероки, и на улицу вывалился Маленький, на него упал Большой. Следом выпихнули Паштета и упирающегося Котлету.

— 8, – закончила считать Бит Апреля, когда последним из багажника вылез Апрель.

Девчонки уже смеяться не могли. Они просто хрюкали, держались за животы, и их буквально пополам от смеха согнуло.

— Вы бы со стороны видели, – вытирая слёзы рукой, сказала Света, – как вы, увидав нас, в Чероки залезали. Вася, ты зачем Упыря пополам сложил и в машину засунул?

Снова ржачь.

— Я? – сидя на земле и тряся головой, спросил Большой.

— Наверное, потому, что он тощий, и Вася подумал, что он много места не займёт, – звонко крикнула Бит.

Снова хохот.

— Домой, или ваша компашка требует продолжение банкета? – спросила у меня Света, прекратив улыбаться.

— Мы на стриптиз, – гордо сказал Котлета.

— Какой стриптиз? – тут же нахмурились девчонки и прекратили улыбаться.

Котлете тут же прилетел подзатыльник из толпы, а Туман ему показал кулак. Котлетос понял, что сморозил глупость, и тут же шмыгнул за Черокез.