Он вопросительно посмотрел на ищейку.

— Я тоже, — ответил тот.

— По данным экспертизы техническое состояние кристалла — отличное. Значит, это не дефект прошивки. Это просто другой кристалл. И мне, признаться, глубоко безразлично, работает он или это просто чьи-то гниющие потроха.

Бладхаунд кивнул.

— Поэтому вы решили не отдавать кристалл на повторную экспертизу, а вызвать меня.

— Мне советовали вас как лучшего специалиста, — Яворский тяжело оперся руками о стол. — Мне не хотелось бы поднимать шумиху вокруг этого кристалла, а потому спящую полицейскую собаку лучше не будить и разобраться своими силами. Вы согласны со мной, господин… Бладхаунд?

— Зависит от того, в чем именно вы хотите разобраться и сколько готовы заплатить.

— Как коллекционер я хочу вернуть себе подлинный нейрокристалл Разумовского. Кроме того, я хочу выяснить, кто и как сумел подменить кристалл из моей коллекции. И наказать вора без участия полиции.

— Я — ищейка, господин Яворский. Я ищу. И, как правило, нахожу. Вершить суд — вне моей компетенции.

Кривцов

Нейрокристалл девушки был золотистым. Кривцов слушал ее голос и вглядывался в оттенки. Даже глаза закрыл, чтобы ничто не отвлекало. Только затянулся сигаретой поглубже — и смотрел.

Кривцов не судил о людях по их поступкам. И не составлял первое впечатление по глазам, мимике или одежде. Все это — лишь вторичные признаки. Вот у собеседника голос дрожит или пальцы нервно теребят салфетку, но стоит ли обращать на это внимание, если знаешь, что у него ржавчина в восьмом поле Бродмана?

Кривцов не помнил, как давно он обладает этой способностью — видеть нейрокристаллы живых еще носителей. Но началось это уже после принятия закона о запрете на экстракцию личности. У него тогда пропала докторская диссертация и пришлось уходить из института, но без работы он не мог, и постоянно гадал, какой нейрокристалл управляет тем или иным человеком. А вскоре стал по-настоящему видеть.

Пока было, что.

— Вениамин Вячеславович, пожалуйста, прошу вас, вы просто обязаны помочь! Ведь никто, кроме вас, даже не знает о них!

По золоту побежали плотные алые ниточки. И зелень темного вязкого оттенка. Неприятно.

Кривцов поморщился. Начинала болеть голова.

— Погодите! — попросил он. — Можно помедленнее? Я, честно говоря, не до конца понял, чего вы от меня хотите… Но дело, кажется, важное?