Помню, как – опять же пьяные – мы возвращались с рыбалки. Я отвлекся от руля и раздавил маленького котенка. Когда мы вышли из машины, чтобы посмотреть, что с ним, никто не смог сдержать рвоты. До сих пор помню, как он беззвучно открывал рот, может, звал маму. На следующий день я притащил домой Ваську.
Еще воспоминание, как просил денег у своей бабушки. Моя старенькая бабушка, мамина мама, жившая в маленькой однокомнатной квартирке, с каждой пенсии делала мне подарки. Когда я был маленьким, это были сладости, потом – детские книги и игрушки, а к концу школы я предпочитал брать деньгами. В тот раз мне нужны были деньги, чтобы сводить в кино нравившуюся мне девочку. Понятно, что не просто в кино, но и в кафе угостить, и на цветы. Бабушка отказала, сославшись на то, что у нее денег нет. Я не поверил и как-то особо злобно наорал. Ночью она умерла – отказало сердце. Пятнадцать секунд «Предвидения» не показали бы мне такого исхода, но мне хватило бы и пяти. Мне стоило увидеть задрожавший беззубый рот моей бабушки, одинокую слезинку, скатившуюся по ее щеке, чтобы пожалеть о своих словах, поведении и возненавидеть себя. До сих пор встает ком в горле, когда я вспоминаю, что даже не обнял ее, не извинился, а в ярости, что она еще и плачет – не иначе притворяется, – ушел прочь. Боже, Филя, как же так? Это же от бабушки Кира переняла манеру так меня называть!
Я вспоминал, как уходил, когда должен был остаться; как молчал, когда надо было говорить, и зря говорил, когда надо было молчать; как поддавался сиюминутным желаниям, жалея об этом сразу же, и как не поступал так, как хотел, жалея об этом до сих пор. Не все из того, что я вспомнил, могло бы быть исправлено «Предвидением», но сколь многое! И когда я под сочувственным взглядом Марты и недоуменный скулеж Ричи закончил предаваться самоуничижению, испытал облегчение, а следом получил системное уведомление:
После этого я все-таки поднялся домой, где, отчаянно зевая, продолжил просмотр списка.