И пусть она за это время внешне не проявляла своих чувств, но все, что она испытывала ко мне, вылилось в необычайную нежность и горячие, полные любви слова за этот недолгий час, даже меньше того.

За несколько секунд до окончания разрешенного времени я покидаю особый гексагон там же, откуда в него проник. Ребята в полном составе уже там. Вижу их улыбки, но мое лицо окаменело. Все, чего мне сейчас хочется – пойти и разорвать Тафари с Джумой, чтобы поскорее закончить весь этот гнилой балаган.

– Фил, – облегченно вздыхает Ола. – Мы боялись, что ты пожертвуешь собой ради Йованы.

– Даже не сомневался, что девочка сделает правильный выбор, – говорит Ману.

– Забыли? У нее была последняя жизнь.

Улыбки гаснут, люди отводят взгляды, и мне самому приходится нарушить молчание:

– Как вы прошли? – киваю в сторону карающего гекса.

– Я убил Ману, – говорит Ола.

– А я – Эдди, – говорит Лети. – У меня последняя жизнь, а него был запас.

– Эдди?

– Все нормально, босс. Не стали терять время, сделали это быстро, – он подмигивает, и Лети краснеет. – Возродился рядом и быстро сюда.

– Я тоже, – ухмыляется Ману. – Разве что, Ола не в моем вкусе, поэтому он просто заколол меня своим копьем и многократно проклял. Смерть была не сказать, что приятной.

– В итоге у всех по одной жизни?

– Получается так, босс, – Эдди пожимает плечами. – Но я, Лети и Ола еще можем набить кристаллы души. У Олы больше всех собрано…

– А, точно, – я копаюсь в рюкзаке и достаю оттуда наплечники Нагаша. – Ола, надень.

Пока Ола цепляет наплечники, остальные тяжело вздыхают, а Ману даже сочувственно хлопает меня по плечу:

– Девчонка была к тебе неравнодушна.

– Я уже понял, Мануэль. Я ее найду там…

– Вот это хороший настрой! – восклицает бывший наркобарыга. – Как говорила моя бабушка, а она была мудрой женщиной, разлука для любви, как ветер для огня: слабую любовь гасит, а большую – раздувает. Прочь тоску, амиго!

– Видишь ли, амиго, не факт, что она что-то вспомнит. И есть вероятность, что не вспомню и я. Так что моя тоска – это тоска по несбывшемуся.