Желание вступить в бой признаю нерациональным отступлением от плана, и что там происходит дальше, я уже не вижу, подгоняя раптора. Талант групповой скрытности отлично справляется и с ним – уходим мы незамеченными.

В любом случае, я итак получил больше, чем хотел – дополнительное время и маунта. Судя по тому, что иконка тираннозавра в интерфейсе так и не появляется, его генерация была отменена с инициацией захвата.

* * *

Весь день я преодолеваю один чужой гексагон за другим, забираясь все дальше на север и запад. Именно где-то там, по моим прикидкам, находится свободный гекс. Восток и центр карты давно разработаны аравийцем и нигерийцем, запад почти весь освоен нами – темным пятном только кусочек поля Испытания в левом верхнем углу, перекрытом скалистой грядой.

Мне на руку то, что площадь гексагонов сокращается каждые сутки – теперь, чтобы пересечь гекс, пробегаешь на километр меньше.

Ночью я повторяю свой фокус с ложными тревогами и захватом гекса Джумы, но снова приходится отступить, теперь уже от двух боевых звезд. Причем, в одной из них Кен, и в этот раз меня замечают, но они пешком, и я легко отрываюсь.

Впрочем, это было не зря – таймер развоплощения снова перезапустился.

Двумя гексами позже я выхожу из незаметности, чтобы пофармить ресурсы. Истребляю еще несколько элитных мобов – двухголовую змею с длинным названием, потом Крайдера – табуретку с телом гуманоида и пластинами клешней вместо рук, еще пару «жуков». Они сильнее, чем те, что ночами атаковали базу – эффект финальной фазы Испытания. Если бы не мои друзья – Первый и Второй, – мои атаки стали бы самоубийственными. В среднем, на «мгновенное убийство» уходит около пятидесяти ударов Вторым другом.

Ресурсов хватает на повышение уровня, но я пока берегу их на случай, если понадобится мгновенная регенерация в бою.

К рассвету я почти достигаю цели – каменистого плато. Кое-где из выветренных трещин торчат красновато-бурые пучки какой-то растительности, и курчавится фиолетовая травка.

С плато открывается захватывающий вид на поле Испытания, пестрящее правильными шестиугольниками. Отсюда четко видно, как мерцают границы гексагонов, искажая то, что за ними, будто поднимающийся от раскаленного асфальта горячий воздух.

Чуть дальше к северу виднеется скалистая гряда, до которой я добираюсь довольно быстро. С трудом забравшись наверх, я вижу, что перебраться на ту сторону можно, только преодолев широкую расщелину. К сожалению, она нигде не сужается – я прохожу вдоль почти всей гряды и упираюсь в невидимую непроницаемую пелену, обозначающую западную границу поля Испытания.