Когда я установил интерфейс всем, включая Киру, повторил инструкции по освоению, мы спустились вниз и вышли на крыльцо. Народ расселся по машинам.

Сява, заметив вдали темнеющие силуэты Ягозы и Кецарика, подходит ко мне ближе, виновато опускает глаза и шепчет:

– Фил, подождете минуту? Я мужикам обещал денег дать взаймы…

– Пойдем вместе, попрощаюсь и с ними тоже. Все-таки Ягоза – мой наставник…

– Кто?

– Не бери в голову. Идем.

Ягоза, поняв, кто к ним идет вместе с Сявой, раскидывает руки и, чуть подогнув колени и подкинув блатных интонаций в голос, изображает Доцента:

– Какие люди! Филипп Олегович! Физкульт-привет!

– Игорь Валерьевич.

С ним и Кецариком мы обмениваемся рукопожатиям и парой ничего не значащих фраз, после чего Ягоза чешет подбородок и неловко переминается. Я понимаю, что он чувствует себя неловко, особенно его тяготит мое присутствие, ведь он не собирается возвращать деньги Славе. А я в его понимании такого не потерплю, и придется как-то изворачиваться и отдавать долг. В любом случае это не стоит моего внимания – мой друг переживет потерю пары тысяч рублей.

Кто-то из наших (Кира) нетерпеливо сигналит, напоминая о том, что пора ехать. Надо прощаться.

– Ладно, мужики, опаздываю на самолет. Дам вам напоследок один совет: завязывайте с бухлом и куревом, займитесь спортом и устройтесь на нормальную работу. Живите по совести, не по понятиям, чай не скоты. Удачи, братва!

Я прощаюсь с ними и иду в машину к Кире.

Оглянувшись, вижу, как Славка, почему-то воровато озираясь (боится, что Вероника узнает, как он разбазаривает семейный бюджет), передает ему несколько купюр и прощается.

Кира заводит машину, а я все никак не могу избавиться от дурацкой ухмылки. Завтра в шесть утра Ягоза с Кецариком начнут новую жизнь. Ведь я не только поставил им интерфейс, но еще и убедил их в том, в чем еще никто и никогда убедить их не мог.

Хорошо, что «Убеждение», благодаря повышенной силе духа, я могу использовать чаще, чем раз в сутки.

* * *

За завтраком токийского отеля, где поселилась Йована Савич, я занимаю место у окна на террасу. Меланхолично ем омлет, тост с ломтиком сыра, а потом пью кофе и жду. Я знаю, что она придет, как приходила сюда в одно и то же время – семь двадцать утра – на протяжении последних трех дней. Я любовался ею, не решаясь приблизиться, потому что знал, что подход будет неудачен. Слишком она целеустремлена и сосредоточена на турнире, чтобы отвлекаться на всякие глупости.