Она удержалась от соблазна выпить для храбрости. Требовалась ясность ума, чтобы быстро представиться, — прошел год, и он мог ее забыть. Подготовив напоминание из двух фраз, она набрала номер. Ответила женщина, голос которой звучал так же измученно, как и ее собственный.

— Здравствуйте, меня зовут Кинга Беднаж. Могу я поговорить с Мареком?

— Марек… его больше нет.

К этому она не была готова.

— Как нет?.. — с трудом выговорила она.

— Его убили, — голос на другом конце был едва слышен.

— Когда это случилось? Кто?..

— Год назад. В ночь после той катастрофы, — прошептала женщина. — Его убили за фотографии, которые он тогда сделал. И все забрали.

Значит, Марек жил один.

— Кто вы?

— Мать. Я его мать, — она бросила трубку.

Весь остаток дня и вечер мысли Кинги вертелись вокруг возможных теорий заговора. Марека убили, а Ромека взяли в плен, поскольку оба знали, что стало причиной катастрофы, — это явно не был несчастный случай. Ромек единственный остался в живых, и его взяли в плен, что было несложно, поскольку большинство тел не удалось опознать. Никто не считал пальцы, берцовые кости, ботинки. Его ДНК там не обнаружили.

Кинга задумчиво направилась в кухню и лишь перед шкафчиком с бутылками поняла, зачем ее привели сюда ноги и звериный инстинкт. Нет, пить она не станет. Действительно не станет. Открыв шкафчик, она бросила бутылку в ведро, а потом для надежности, чтобы не передумать, пошла вынести мусор.

Вечером она сходила в ночной магазин и купила новую бутылку «Олд Смаглера», литровую. После долгой борьбы все же сдалась и отвернула пробку. Впрочем, это было легко предвидеть — куда унизительнее рыться в контейнере в поисках бутылки, выброшенной утром.

Ромек не позвонил. Ничего удивительного: он звонил нерегулярно, иногда приходилось ждать два дня, иногда восемь. Кинга жила в постоянном ожидании. Но теперь все было иначе — она напивалась в одиночку, полулежа на диване перед выключенным телевизором и мигающим раз в час Этим. Телефон лежал под рукой — больше всего она боялась, что Ромек больше никогда не позвонит. Этого она не смогла бы себе простить — после того, что ему наговорила.

Телефон зазвонил около пяти вечера. Это была Марыся, которая только что вернулась из лагеря и не застала мать на стоянке, куда приехал ее автобус. Кинга взяла такси. Разговор со старшей группы закончился после нескольких слов, когда та почувствовала запах алкоголя. Объясняться Кинга не собиралась.

Они возвращались на такси молча. В основном, пожалуй, потому, что Кинга не хотела, чтобы водитель заметил, что она пила. Будто он этого не знал.