Шэн почувствовал, как сгущается воздух. Очаровательный конструкт Ямады, гормоны, постоянный имплантат. Несколько секунд он просто стоял, раздумывая, что из всего этого следует. Молоточки в висках стучали, словно громыхание близящейся грозы.

— Значит, это и есть современная терапия Ямады? Искусственное оплодотворение в искусственной реальности? Для этого она получает гормональную подпитку?

— Гормоны — чтобы обмануть тело, виртуал, подставные любовники — чтобы обмануть сознание. Еще она получает лекарства, влияющие на память, что позволяет повторять процедуры раз за разом. А когда любовники перестали справляться, когда она начала от них убегать, стали использовать вот это, — она легонько, словно боясь удара тока, коснулась кресла. — Конструкт должен завести ее в кабинет, усыпить настороженность, а потом… виртуальное изнасилование? Как полагаете, это верное определение? И они продолжат делать это до тех пор, пока Ямада не поймет, как, собственно, ей удается справиться с раком.

— А как ей это удается?

— Я не знаю, — пожала девочка плечами. — Может, вмешивается Бог, может, Сеть воспринимает ее тело как собственный инфицированный элемент и старается вылечить, может, ей просто везет. Не знаю. Знаю только, что она очень хочет иметь ребенка, и хочет, чтобы тот был жив и здоров.

— И ребенок… жив?

— Не знаю, доктор, — прошептала она. — Ребенок надеется, что он живет. Что он не просто эхо умирающего сознания истязаемой женщины. Ребенок… все дети Барбары Ландор… Барби… мы очень хотели бы знать, являемся ли мы людьми.

Она замолчала, глядя на него. В глубине ее глаз Шэн заметил просьбу и… страх?

— Не знаю, девочка. Отчего это так важно?

— Потому что если мы не люди, то — кто? Расколотая на кусочки личность, сон, мечта? И не станем ли мы, когда Барбара Ландор наконец умрет, лишь полуразумными пиратскими программами, носящимися по Сети, пока их не уничтожат? Проблема с разумом такова, что ему необходимы эмоции и мечты, любовь, ненависть, лояльность и приязнь…

— Ты уверена? — прервал он ее. — Ты уверена, что эмоции необходимы?

— Без эмоций, доктор, — сказала она медленно, — без эмоций разум проанализирует свое положение, продумает вероятные дороги развития, цели и результаты поступков, а потом саморазрушится. Потому что зачем существовать, если и поступок, и его отсутствие дают один и тот же эффект? Зачем существовать, если «быть» и «не быть» — ничем не отличается? Нет, интеллект должен обладать причиной, чтобы жить. Люди… Люди живут несмотря ни на что, в грязи, смраде, на самом дне, где даже крысам — лучше. Живут, попадая в концлагеря, оставшись парализованными, будучи уже слишком старыми, чтобы иметь детей или эффективно работать. Живут. А я… мы стараемся учиться, каково это — быть людьми.