В вестибюль департамента Клемент влетел, пуская пар, ровно паровоз. Зажав зубами поля отсыревшего котелка, расстегивая на ходу пальто одной рукой, другой он стряхивал снег с плеч и головы. И он готов был поклясться, что «бобби»,[8] стоящие навытяжку за резными дверьми из мореного дуба, оглядели его крайне неодобрительно, словно знали об опоздании. Впрочем, такие лица у них были почти всегда. Ну в самом деле, что это за работа такая, что даже в рождественские каникулы приходится торчать на посту?

Не сдавая одежду гардеробщику, Клемент пронесся по коридору, оставляя за собой отвратительного вида мокрые следы, и немного сбавил ход лишь перед приоткрытой дверью в приемную сэра Джона Тьюринга, министра машинного анализа. Кое-как приведя волосы в порядок, он сунул котелок под мышку, сделал глубокий вдох и шагнул в оглушающую тишину приемной.

Секретаршу Тьюринга, мисс Братт, выкуривавшую в день не менее пяти-шести трубок ядренейшего ямайского табака, Клемент застал за процедурой заваривания чая. Глядя на порхающую над чашками вересковую трубку (личный подарок Тьюринга), из которой снопами летели искры, Чарльз позволил себе усомниться в том, что табачный пепел пойдет на пользу вкусу министерского «эрл грея».

— Доброе утро, мисс Братт. — Он ловко скинул с себя пальто прямо на древний кожаный диван.

— Доброе утро. — Трубка прочертила над чашками рассыпающуюся огнями синусоиду в такт движениям челюстей старой перечницы. — Сэр Тьюринг и его посетители вас ждут… — Она сделала паузу, словно оценивая, достойно ли имя Клемента прозвучать из ее уст, и все-таки прочертила еще одну кривую: — Мистер Клемент.

Тот не замедлил воспользоваться приглашением. У Тьюринга оказалось накурено не меньше, чем в приемной, но окно открыть никто не удосужился. Глаза Клемента заслезились, и он не сразу смог различить сидевших за столом.

— Чарльз, мальчик мой! — Тьюринг радостно вскочил из кресла, едва не разметав многочисленные бумаги, придавленные пресс-папье. — Ну наконец-то! Мы уже думали, что вас замело, как Перкинса! Представляете, звонил десять минут назад из уличной будки — застрял на Лавингтон даже на своем хваленом «Даймлер-Бенце»!

За время бурной речи Тьюринга взгляд Клемента немного прояснился, что позволило ему узнать в присутствующих генерала Генри Бэббиджа,[9] почетного председателя Аналитического общества и члена совета директоров компании «Монро», с несколько ошеломленным видом изучающего какую-то бумагу, а также председателя Королевского общества Джозефа Листера.[10] Всех их он знал не один год, так как связи между Департаментом анализа, обоими обществами и компанией «Монро» при нынешней ситуации в Соединенном Королевстве представлялись неразрывными. Третий гость, облаченный в более чем скромную сутану, оказался ему незнаком.