Впереди, из переулка, образованного стыками двух гермокорпусов, появилось десятка два каннибалов, бросаясь наперерез головной группе, и прямо перед Виолеттой закипела рукопашная схватка. Вспышки выстрелов, пунктиры летящих пуль, ножи и скрюченные костлявые пальцы замелькали вокруг неё в скачущих лучах фонарей, и она заметалась, не зная, куда бежать. Кто-то прыгнул сбоку ей на шею, сбивая с ног, у самого лицевого щитка возникло искаженное яростью лицо каннибала, и покрытые черной гнилью зубы скрипнули по гермошлему. Виолетта отчаянно закричала, отбиваясь от инфицированного руками, и в следующий миг автоматный приклад с размаху разнес ему череп. На лицевой щиток брызнули капли кровавой жижи, и её одним движением подняли на ноги.

— Цела? — она увидела Ершова сквозь окровавленный лицевой щиток. — Бежать можешь?

Виолетта, в ужасе озираясь на лежащие кругом трупы, нервно закивала головой, не в силах ответить. Инвазивный офицер понял и потянул её за собой:

— Бегом марш! — и отчаянная гонка наперегонки со смертью продолжилась.

До взорванного люка в шлюз крыла президентской администрации отряд успел добежать, опередив мчащихся по пятам инфицированных на какие-то секунды. Бойцы ворвались внутрь шлюза и мгновенно заняли оборону. Толпа каннибалов рванулась следом, но нарвалась на свет прожектора, бьющего во весь люковый створ, и откатилась назад, яростно хрипя от боли. Несколько замешкавшихся инфицированных срезало автоматными очередями, и они покатились под ноги остальным. Через несколько секунд вокруг ярко освещенного входа забурлила полуголая масса давно потерявших человеческий облик грязных тел.

— Освещение разбито! — Ершов резким движением развернулся вглубь помещения. — Днем лампы горели! Бармалей, остаешься со своими держать вход! Остальные — за мной!

Он осторожно двинулся вглубь темного коридора, но не успел пройти и пяти метров, как ему навстречу из боковых дверей и коридоров молча хлынул поток инфицированных. Автоматные очереди и лучи фонарей ударили в упор, но дистанция до противника оказалась слишком короткой, и атакующие захлестнули передовую группу. Вновь вспыхнула рукопашная, и Виолетта, забившись в угол, с ужасом смотрела на облепленных каннибалами бойцов, катающихся по полу под ногами у тихо хрипящей от бешенства оборванной серокожей толпы. В эфире рычали, кричали от боли, сипели, булькая горловым кровотечением, выплевывали матерную ругань… Она почувствовала, что скоро скрюченные костлявые пальцы и гнилые оскалы доберутся до неё, и впервые в жизни пожалела, что у неё нет оружия.