— Очень интересно. Расскажите о ней чуть больше, если это не слишком вас затруднит, — попросил доктор.

Что же за больная такая, раз придется ее выпускать из психушки? Тут только один путь, ведь так? И ведет он сюда, а не обратно.

— Ну, она тихая, — толстяк, задумавшись, почесал третий подбородок, стесненный накрахмаленным воротничком. — Ее в городе многие знают. Думаете, я не пробовал ее домом ограничить? Пытался, но бедняжка слишком страдает в неволе, а это совсем не по указу сестры выходит. Но, док, — сомнительный богач расплылся в улыбке, — я же любящий дядька, я хочу, чтобы она вылечилась. Поверьте, когда люди мне мешают, нет нужды их прятать. Да и она полнейшая дура, никакого вреда!

— В нашей клинике лучшие условия. Не беспокойтесь, здесь мы постараемся ее вылечить, доверьтесь нам, — чек исчез в ящике стола, а хозяин кабинета улыбнулся.

Стол его был уникальным. Он хранил в себе столько компромата! Если бы составлялся список самых опасных предметов мебели, этот занял бы в нём первое место.

— Ну что ж, полагаю, теперь можно на нее посмотреть.

— Марта! — рявкнул мужчина так, что стены вздрогнули во всей больнице.

Марта оказалась служанкой преклонного возраста, из тех особ, чьего лица не вспомнить уже через минуту. Она ввела в кабинет молодую девушку, весьма миловидную. В скромном темном платье, корсет которого только чуть не дотягивал до самого модного нынче параметра женских талий, в этом платье больная казалась воспитанницей церковной школы. Ее каштановые, мелко вьющиеся волосы были собраны в небрежную причёску, а лицо бледным, взгляд под густыми ресницами отсутствующий. Иной поэт нашел бы свою музу в столь отстраненной, легкой красоте и зыбкой печали.

— Как видите, док, окружающий мир ей практически по барабану. Из проблем еще — левое легкое — механика, итог наркоты — увы, я мало знаю о прошлом девочки, но моя сестра тоже была любительницей всякого.

— Печально, — доктор кивнул на кресло рядом, и Марта усадила в него девушку.

— Зовут ее Ребекка, — дядюшка указал пухлой рукой в сторону больной.

— Осталось только подписать соответствующие бумаги, — Бернардт Штейн выхватил из стопоки договор и подал его клиенту. — Прочтите и подпишите. Речь о том, чтобы передать опекунство больнице и позволить лечение, ну и несколько дополнительных пунктов касательно содержания пациентки.

Дядя больной, не читая, быстро поставил размашистую подпись в договоре и тяжело поднялся:

— Вот и все, док, — богач отложил перо и посмотрел на часы. — Я вынужден спешить, поезд через пару часов.

— Всего доброго. Попросите моего секретаря, он проводит вас сам или даст сопровождение, — доктор Бернардт Штейн поднялся и чуть поклонился. — Было приятно иметь с вами дело. Надеюсь, наша следующая встреча будет такой же благожелательной.