– И как он относился к своему преступлению?

– Его это очень мучило. Я имею в виду гибель пассажиров. С идеей войны за независимость Тессы нам пришлось куда тяжелее. Но через три года работы мы смогли констатировать, что наш подопечный больше не представляет опасности для Кратоса. Анри написал покаянное письмо императрице, мы приложили экспертную оценку с нашим мнением, очень для него благоприятным, и попросили его освободить, поскольку нам здесь больше делать нечего.

– Он сам писал письмо? – спросил я.

– Конечно. Подобное письмо, написанное под диктовку, – свидетельство нашей плохой работы. Свою работу мы сделали хорошо. Может быть, слишком. Нам так и не удалось уговорить его попросить о прощении. Каяться-то он каялся, вину признавал, а о прощении не упомянул ни словом. Нам сказал, что не заслуживает прощения. Возможно, эта деталь и предопределила ответ императрицы. Она написала: «Пусть еще посидит, он жив, а они мертвы». Анри принял это с истинным смирением, сказал: «Да, конечно, я понимаю». А Алексей Тихонович произнес фразу, которую я до сих пор повторяю, когда ко мне попадают люди, помещение которых в Центр явно не является необходимым. Он сказал: «Пределы совершенствования души человеческой бесконечны. Найдем чем заняться». После этого мы дважды подавали прошения, но всякий раз получали отказ. Анри не принимал в этом участия, говоря, что все уже написал.

– Гонора много, – заметил я.

– Возможно, – улыбнулся Ройтман. – Мы не ставили перед собой задачу сломить его гордость.

– Значит, «честный человек, преданный идее», – задумчиво процитировал я. – А как насчет махдийского финансирования повстанческого фонда?

– Было махдийское финансирование, я же его не оправдываю. Он на него корабли строил и оружие закупал. Себе в карман не положил ни копейки. Он вообще не был склонен к роскоши, в отличие от Леонида Аркадьевича, – Ройтман улыбнулся. – Хазаровскому у нас явно не хватало мягкой постели с дорогим бельем и еды от французского повара, он не жаловался, конечно, но страдал. А Анри в наших скромных условиях чувствовал себя совершенно комфортно, говорил, что привык спать на голой земле и питаться солдатским пайком, а мы его холим и лелеем. Ему не хватало только свободы. Зато это он переживал гораздо острее Хазаровского. Государь, я могу задать вопрос?

– Конечно.

– Почему вас интересует Анри? Вы хотите снять отсрочку?

Императрица освободила Вальдо за несколько дней до своей официальной смерти. И с очень интересной формулировкой: «Анри Вальдо отпустить под надзор полиции, без права покидать место жительства и появляться в столице, вплоть до императорского приказа о его возвращении в Центр психологической помощи Кратоса». То есть официально он оставался пациентом Центра и мог быть возвращен туда в любой момент. Смертный приговор тоже не был отменен, по-прежнему действовала отсрочка. Это значит, что казнить его тоже можно в любой момент на основании моего приказа, возможно даже устного, без всякого суда. Суд уже был десять лет назад. Девять с половиной из них Анри провел в заключении, девять – в Психологическом центре. Это абсолютный рекорд. Хазаровскому эффективно прочистили мозги за два месяца.