В рамке краснело число 131.

— Ну, все, — сказал я. — Мои амбиции не соответствуют моим возможностям.

— Гораздо выше среднего, — заметил Старицын. — Логика очень высокая, если по параметрам развернуть.

И под красной рамкой развернулась табличка с графами: «логическое мышление», «математический интеллект», «пространственный интеллект», «вербальный интеллект», «память», «скорость нейронной передачи», «эмоциональный интеллект», «социальный интеллект».

Логика действительно была почти на максимуме, был пик на эмоциональном интеллекте и неплохая скорость, зато остальные параметры отставали радикально.

— Я некоторое время работал в «B», там такого даже близко не бывает, — попытался успокоить Глеб. — Это очень много.

— Угу! — хмыкнул я. — Для «B»!

— Да и для «C» много, — сказал Старицын. — Даже для «A» вполне прилично.

— Ну, что вы мне говорите! — вздохнул я. — У Хазаровского 150, и у Нагорного 145. Так что мне остается заткнуться и смириться с какой-нибудь более скромной должностью.

— У Страдина был 125, говорят, — вспомнил Олег Яковлевич. — Поэтому он не держал страничку на НС. И вообще Народное Собрание при нем ничего не решало.

— Ну, я же не хочу быть таким императором, как Страдин, Олег Яковлевич!

— Ладно, разгоним, — сказал Старицын. — Уговорили. Аккуратненько, чтобы шизофрению не спровоцировать. Не заленитесь к нам пару месяцев походить раз в неделю?

— Не заленюсь.

— Включим в счет. Вообще-то дорогое удовольствие.

— Может быть, Леонид Аркадьевич оплатит, — предположил Глеб. — Полезное же дело.

— Уж гораздо полезнее, чем тратиться на дорогого адвоката, чтобы увильнуть от психокорррекции зачем-то, — сказал Старицын.

— Если можно это в курс реабилитации включить, я сам оплачу, — сказал я.

— Ладно, — кивнул Шадрин, — когда станете императором.

— Если разгоните до ста пятидесяти, думаю, что значительно раньше, — заметил я.

— Сто тридцать явно есть, — улыбнулся Старицын. — Кстати, как насчет того, что мы делали для психокоррекции? Помните, чтобы вы были подисциплинированнее?