– Но что-то вас остановило, верно? – ведущая невольно подалась вперед.

– Как-то раз я спустилась из их квартиры после долгого бессмысленного разговора и увидела, как Степка всаживает шило в колесо моей машины. Это стало последней каплей, и я, сказать честно, накинулась на него… Мальчик привык видеть меня в официальной одежде, привык, что я вежливая, добрая, пушистая, и не ожидал, что я могу применить к нему силу. Словом, я тогда его отшлепала, а он искусал мне руку до мяса. Потом он вырвался, убежал домой, а я перевязала руку, поменяла колесо, посидела немного и все же решила подняться к ним в последний раз: сказать, что больше не приду.

Я по натуре своей боец, и еще ни разу не сдавалась. Состояние было – хуже не придумаешь. Я поднималась по лестнице и пыталась подобрать оправдания перед Станом. Он ведь меня отговаривал, предупреждал, что все это не так просто, как кажется, что если я влезу к ребенку в душу, то уже никогда не смогу отмахнуться от него и сказать, мол, ты мне надоел. Руку дергало от боли, а на сердце было еще отвратительнее.

И когда я привычно толкнула входную дверь, эти алкаши никогда ее не запирали, воровать все равно было нечего, то увидела, как папаша хлещет Степку проводом и орет что-то типа «Зачем ты, паршивец, к ее машине полез? А если эта дура больше не будет приезжать? Она ж нам халявную еду возит, полы моет!» В оригинале звучало, конечно, не так, но смысл был примерно такой.

Я кинулась на папашку с кулаками, думаю, он тоже не ожидал, что приличная дамочка может начать драться. Он мне поставил огромный синяк на пол лица, я ему разбила нос, схватила Степку, закинула его в машину, и мы уехали. Я тогда не особо соображала, что делаю, куда еду, меня всю трясло от ярости, Степка молчал, забившись подальше от меня. Наконец, мы приехали к моему дому, я сказала ему выгружаться, а потом взяла за руку и привела в квартиру родителей. Сказала, что этот мальчик теперь будет жить с нами.

Крис судорожно вздохнула, потерла лоб и продолжила:

– До сих пор бесконечно благодарна родителям, что они, глядя на избитую и окровавленную меня, на испуганного и не менее избитого чужого ребенка, ничего не спросили, отправили Степку в ванную, меня – на перевязку, а самое главное – приняли нас обоих, хотя места у нас было маловато.

– Насколько я знаю, история Степы закончилась хорошо? – вспомнила о своих обязанностях ведущая.

– Да, – засияла от радости Крис, – недавно мы лишили Степкиных родителей родительских прав и с прошлой недели Степа – официально мой сын.

– То есть вы три года воспитывали Степу без должных прав?