— Да и чёрт с ним, если сбежит. Если в дружину придёт, высекут за утрату княжьего имущества, а ещё презирать будут всю его службу.

— Каждый православный — Христов воин. А на новике крест есть, крещёный, а басурманам помогает. Воистину мир перевернулся! — возмутился чернец.

— Князья, кои защитниками своих земель быть должны, под татар легли, а простому народу куда деваться? Думаешь, новик этот Пётр осознавал, что изменнику помогает? Князь его обул-одел, коня и оружие дал, кормит. Отдал приказ, а этот дурень выполняет, думает — добро делает.

— Отпусти ты его, не бери грех на душу, Господь велел милосердие являть к падшим и грешникам.

— Не суди да не судим будешь? Зачем мне его никчёмная жизнь? Принесёт деньги и пусть идёт на все четыре стороны.

— Мародёрство это, нельзя.

— Нам добираться далеко, без денег как? На паперти просить? Думаю, басурмане многие церкви сожгли. Помнишь первую деревню, где одни мёртвые были? И дальше так может быть.

— Свят, свят! — Фотий перекрестился.

Вернулся новик. Вид смешной — нагой и с кошелем в руках. Протянул его Александру.

— Одевайся, так и быть.

Пока Пётр одевался, Саша заглянул в кошель, а там медяки и серебро, для дружинника сумма не малая.

— Грабили, обирали людей по дороге?

— Было, — потупился Пётр.

— Скройся с глаз моих и лучше бы тебе отсидеться в своём Пенкино. Встречу ещё раз на дороге и с оружием, зарублю. Веришь?

— Да, дядька.

Александр удивился. Какой он дядька, если они сверстники? Или даже Пётр немного старше. Новик ушёл. Саша Фотия спросил.

— Ты сильно устал?

— Если надо, я готов.

— Сейчас перекусим, чем Бог послал, и на конях поедем. Ты в седле-то держаться сможешь?

— А то! В детстве гонял коней в ночное да без седла. Так ведь опасно днём-то!