— Ты о чем?
— Когда я начал отваливаться, ты сказала, что, если придут только мертвяки, надо радоваться. Мы еще кого-то ждем?
Няша, сосредоточенно вдевая нитку в здоровенную иголку, которой собралась сшивать шерстяное одеяло, поморщилась и еле заметно кивнула:
— Мертвяки — общая проблема всех иммунных. Что ты ни делай, они никогда тебе друзьями не станут. Но у меня есть еще и персональная головная боль. Ну и у тебя она тоже есть, пока ты со мной.
— Что за проблема?
— Ромео.
— Тот тип, о котором те уроды говорили?
— Ага.
— Я так понял, что он назначил тебя своей Джульеттой.
— Ты не так все понял, у этого подонка хватает Джульетт. Те, кто не совсем уродины, не сильно толстые и не совсем уж конченые шлюхи, — все его Джульетты. И так по всему Континенту.
— Он тут что, рекордный бык-производитель?
— Он извращенец и та еще сволочь. Редкостная.
Голос у Няши нехорошо менялся. Тут даже издали, не слыша слов, по одним лишь интонациям можно понять, что человек, которого она сейчас обсуждает, ей глубоко неприятен.
Мягко говоря.
— А подробности можно узнать, раз уж я в этом замешан?
— Он — один из основателей. То есть один из тех, кто попали сюда первыми. Очень сильный и опасный, такие, как я, против него вообще ни о чем. Он красный всегда, но с ним никто не хочет связываться, потому что себе дороже. Злопамятный, никому ничего не прощает, очень упорный, принципов вообще нет, чтобы добиться своего, готов на что угодно пойти. Бродит где хочет, делает что хочет. Если видит женщину, которая его устраивает, берет ее. Согласия не спрашивает, он ведь моральный мутант, ему это не нужно.
— Про мутанта — сильно сказано.
— Ну да, он тот еще мутант. Читер вроде тебя. Тоже сломал Систему.
— А при чем здесь согласие и мутация? Ничего не понял.
— Система по-разному ломается и по-разному компенсирует стартовые минусы. Ты вот стрелять научился так, что до сих пор в такое не верится, а у него каким-то образом другое улучшилось, то, что ему важнее всего было. Вот знаешь, что с тобой станет, если шкала удовольствия скатится в ноль?