Бабка отпустила Тьму и снова уселась, положив Танин ствол на колени.

- Мне вот что интересно… Почему ты решил, что можешь распоряжаться чужими жизнями?

Коля снова нервно усмехнулся:

- Я это право выстрадал. Я шесть раз отдавал почки. Обе… Без наркоза. И ты не представляешь, что со мной делали после побега. Вам не понять…

- А ничего, что этот мужик, которого ты убил, тебя с того света вытащил? Он сутки тебя лечил, потом сутки отлёживался, чуть сам ласты не склеил.

- А я не просил его меня лечить.

- А ничего, - продолжала Бабка, - что человек, которому ты разнёс мозги, это мой муж, дорогой для меня человек? А ведь именно я, вот с этой женщиной, - она ткнула в Ванессу, - тебя с фермы вытащила.

- А не надо было меня вытаскивать. Я вас об этом не просил. Я, может, сдохнуть хотел.

Он встал:

- Вы все слишком боитесь смерти. Вы очень боитесь умереть. Вы трясётесь над своей поганенькой жизнью. Тьфу... А для меня смерть, это ничто. Понятно? Мне не давали сдохнуть на ферме, хоть очень хотелось. И я перестал бояться смерти. Так что, ещё раз повторю, - я не просил вас меня спасать.

Бабка оглянулась на Скорого:

- Народ, в основном - неблагодарные скоты.

Пашка не стал с ней спорить. Хотя и был согласен с шефом только отчасти.

А Мила снова повернулась к Уфе:

- Старая, набившая оскомину, отмазка сволочей. И подростковая бравада…

- А это ты думай как хочешь, - отмахнулся Уфа.

- То есть мы сделали ошибку, когда вытащили тебя с фермы?

Николай усмехнулся: