Самер и Эрика переглянулись – особых возражений не было, но и резона не видели. Чем житель Деметры может помочь жителям Земли? С другой стороны, он в курсе всего что происходило и происходит на его планете, и, так уж случилось, что война-то, по сути, тоже завязалась здесь из-за землян. Значит, разговор с Лой может быть плодотворным.

– Вам не кажется что "новые боги", из-за которых вся байда пошла – из наших переселенцев?

– Или новой партии биороботов – системы Тихорецкой.

– Значит, кто-то знал, что к чему, поэтому головы им и скрутил.

– Задрало меня ваше гадание на кофейной гуще, ей Богу, – насупился Радиш. – Ответы нужно получать по мере поступления вопросов. Давайте хоть с чем-то определимся, если уж вы в следопытов поиграть решили. Лала?! – позвал девушку. Та с места старт взяла, но видно спохватилась и подошла чинно, и даже сделала вид, что Самера не видит.

– Сядь, разговор есть, – похлопал по ступени рядом Радиш.

– Ну? – села.

– Все Самхарты памятью руководить умеют?

– Умели, – кивнула.

– А был кто-то, кто мог даром манипулировать?

Девушка бровки свела на переносице, пытаясь перевести сказанное.

– Есть кто-то, кто мог бы отобрать право? – пояснила Эя.

– Нет, право отобрать нельзя, – замотала головой. И задумалась, принялась висок пальчиком потирать. – Хотя… Древнейший род Шердан имел право наделять правом и забирать его. Но на время.

Мужчины переглянулись.

– Ответ на один вопрос есть. Твоя версия с анабиозом играет, – бросил Радиш Самеру.

– Что вас это интересует? Шерданов давно нет. Вы вообще на занятия с Ло являетесь? – спросила вроде всех, но сама в упор на Сабибора уставилась.

– Виноват, исправлюсь, – улыбнулся: забавная девочка. И одернул себя: Лань тоже была удивительной. Не стоит привязываться, тем более ввязываться. Да и менталитет местный поиграться не даст – так поулыбайся ей, посмейся – тут же сваты завалят. Неее, мимо.

Лала чуть смягчилась в ответ на его улыбку:

– Шерданы вымерли, их право кануло. Говорят, перед войной у Гайна Шердана собирались светлые, а зачем, кто – не знаю. Он умер до моего рождения. Задолго.

– А как вообще война началась?