И с трудом поднявшись, прошел за полог, залез в воду с головой.

Холодный душ, может и питье, что было в кувшине, а может все вместе, привели его в чувство. Боль еще гуляла от виска к виску, но уже не слепила и не выламывала кости. Теперь Вейнера заботило другое – он сообразил что голый, а одежды в обозримом пространстве не имеется.

Протопал в комнату, как был, и уставился на стража:

– Где шмотки, заботливый мой?

Мужчина спокойно подал ему с полки стопку светлого белья. Шах упер кулаки в стол, выискивая терпение.

– Мои. Мои вещи! – с трудом сдержал некультурные выражения.

– Это твои вещи.

Вейнер все-таки выругался. Поднял ткань за край двумя пальцами, выказывая длинную рубаху из тонкого, мягкого материала:

– Я похож на бабу? – спросил, не глядя на парня.

– Нет.

– Тогда на хрена мне ночнушка?! Тащи мои брюки и куртку!

– У нас не ходят…

– А мне плевать! – развернулся. – Нравится, рядись хоть в топик и юбку с рюшами и побрякушками увешайся до ушей! А мне верни мою форму!

Страж с минуту молчал, бледнея на глазах и, выдал коротко, но емко:

– Нет.

– Что? – Вейнера перекосило. В первую минуту он не понял что с мальчишкой – решил в смелого поиграть или идиота? И заорал уже в лицо. – Быстро притащил брюки и куртку!! Мои!

– Они в стирке.

– Тащи мокрые! Мне пофигу, понял?! Я в это рядиться не стану! – откинул стопку в сторону. – Через пять минут не будет формы – пойду вот так, – выказал свою анатомию.

В глазах стража появился смех:

– Хорошо, – повел плечами