Ближе к вечеру второй (и последний) звонок:

Стас: Ну, что? Пытаешься отмазаться перед ментами? Поздно пить боржоми. Значит, слушай внимательно. Сейчас поедешь на почтамт, там на твоё имя до востребования лежит бандероль. Получишь её и отвезёшь на Московский вокзал, положишь в автоматическую камеру хранения. Отправишь по «аське» номер ячейки и код. Должна ты это сделать до трёх часов. Всё ясно? Почтамт — бандероль — вокзал. Марш!

* * *

А что это он так раскомандовался? Недавно был пинками вышиблен из дому — и вдруг такая отвага. На каком основании? Покойник? Какой же ты, к чёрту, покойник, раз звонишь? Неужто Анна Владимировна и впрямь вообразила, что её беспокоят с того света?

Если так, то разговор со свидетельницей мне предстоит непростой. Побольше доверия, поменьше критиканства. И ни в коем случае не переборщить. А то начнёшь понимающе кивать — сочтёт, что издеваюсь…

Для начала неплохо бы прикинуть, кто мог инсценировать гибель Стаса. Напрашиваются двое: сам Стас и, увы, следователь прокуратуры Порфирьев. У Порфирьева вроде бы возможности пообширнее, но уж больно глупо и вычурно всё проделано. Допустим, имеется мёртвый бомж, телосложением напоминающий Станислава Андреевича. Подбросить на перекрёсток, позвонить в милицию… Медведь. Какой, в баню, медведь? Как будто нет других способов изуродовать черты лица до неузнаваемости! Кроме того, даже если Пётр Сергеевич выспросил предварительно у Анны Владимировны особые приметы супруга, для достоверной подделки необходим оригинал. Хотя бы фотографии оригинала (родинка-шрам-татуировка). Опознаёт-то не чужой человек — опознаёт жена, пусть и не видевшая мужа в глаза полтора года… Хорошо. Предположим, оригинал у Порфирьева был. Сидел себе в мрачных подвалах «Солнечного храма», прикованный, я не знаю, к какой-нибудь там трубе… каковой, возможно, и была нанесена впоследствии черепно-мозговая травма.

Однако, прежде чем делать столь смелое и, я бы даже сказал, опрометчивое предположение, неплохо бы для начала доказать, что следователь Порфирьев был прикормлен Ингмаром и действовал по его указке. А сие не доказано и, смею надеяться, доказано не будет.