Голова болела у основания черепа, словно там сверлили. Ава повернула ее, пытаясь усмирить боль.

Алексей сидел на кресле рядом с ней, опустив голову на руки.

Она попыталась позвать его по имени, но только застонала.

Алексей с почти осязаемым облегчением на лице поднял глаза:

– О, слава богу. Ты заставила меня поволноваться, Мышка. Никогда так больше не делай.

Она улыбнулась, двигаясь на край кровати.

– Ты меня бросил, – прошептала она. – Просто исчез.

– Я знаю. Прости меня, – тень пробежала по его лицу. – Я не вынес этого. Приревновал, глядя, как ты беседуешь с моим лучшим другом. Ужасно глупо, да?

– Ты не можешь оставлять меня, – сказала она тихо, – не обещая вернуться.

– Но я же здесь, не так ли? – Алексей слез с кресла и сел на корточки у ее кровати. Теперь их глаза были на одном уровне. – Я никогда тебя не покину, Ава Анатольевна Орлова. Клянусь своей... смертью.

С другой стороны комнаты раздался еще один голос.

– Я здесь, Ава. Я жива. Я вернулась. Ты еще не пришла в себя. Ты меня слышишь?

Наташа.

Ава услышала гудок и шепот:

– Думаю, у нее галлюцинации. Кто-нибудь, позовите врача.

– Нет. Я в норме, – сказала Ава, поворачиваясь на спину. Было облегчением знать, что Вдова не пострадала и примостилась на краю соседней каталки, держа в руках пластиковый стаканчик с согнутой соломинкой внутри. – Ты, я вижу, тоже в порядке.

– Клюквенный сок, – сказала Наташа, вручая ей стаканчик. – Почему, интересно, медсестры ЩИТа всех поят клюквенным соком?

Ава села, взяла напиток:

– Спасибо.