— Вернись в карантин, — отмахнулся Антон.

— Да я стерильнее вакуума за иллюминатором! Нам нельзя, слышишь, нельзя потерять 404-ую! Мы уже поставили там базу! Начнем переговоры с джийанами, говорю тебе!

— Переговоры? Рано сообщать джийанем, что мы живы, сейчас им лучше вовсе не знать о нашем существовании. Кроме того, на «Красавице» огромная диаспора виртуалов. Погубим их?! — Антон наконец выбрался из кресла отдыха в виртуальности и двинулся к выходу. — Кстати, кто, ты полагаешь, установил блокировку? — спросил он в коридоре, перейдя на бег.

— Что… Какая ещё блокировка?

Антон резко остановился.

— На поступавшие данные о запрете приближения к планете кто-то установил блокировку, — тихо сказал он, глядя собеседнику в глаза. — Всё очень серьёзно, Шелтон. Кто?

— Думаешь, я? У меня тут жена и двое детей! По-твоему, мне надо разозлённых джийан на хвосте?!

— Антон многозначительно указал на него пальцем:

— Вот. Нам это вовсе не нужно, а виртуалы не могут влиять на программы и данные изнутри системы. Так кто? Видимо, всё же кто-то из нас не такой примерный семьянин, каким представляется!

— Но кто? Я? Твоя Лера? Или моя Эмма? Ли-Энн? Прости, но ты всем нам льстишь. Блокировка должна быть не простая…

Антон выразительно пожал плечами. Заметил на наручном видеофоне лицо сына — Дэн порывался что-то спросить. Подмигнул ему, но ничего не сказал.

— Что с Эммой? — невесть зачем сейчас, спросил он Шелтона: может, за этим стояло отчаянное желание придать беседе хоть какой-то оттенок обычных повседневных проблем. — Токсикоз?

— Нет, не в этот раз, — странно скованно сказал Шелтон. — Эта планета… — он не закончил.

В главной рубке Ли-Энн играючи управлялась с восемью мониторами одновременно. Она раздавала указания роботам, успокаивала Леру и убеждала пока не покидать карантин, руководила детьми, забирающимися в камеры сна в спасательной шлюпке.

— Мы на полпути к планете-гиганту, — доложила она капитану. — Но слушай, Тони, ведь бывало так, что маячок джийан загорался, а перехода корабля из гиперпространства за этим не следовало? — наивный вопрос был полон надежды. Надежды напрасной: в этот самый миг над красным огоньком, некрасиво разломив молочно-белую полосу далёких звёзд надвое, прорезалась трещина. Она переливалась удивительным, потусторонним светом, ближайшим аналогом в этой Вселенной был бы перламутр. Затем трещину широко распорол тупой нос лёгкого крейсера «джийан», прозванного землянами за его форму «молотом». Через мгновение показался весь корабль, а прорыв ткани бытия беззвучно схлопнулся. Маячок перехода потух.