— Догадываешься, какой теперь меня интересует вопрос? — я вернулась мыслями в настоящее и хмуро посмотрела на биологическую родственницу.

— Не так чтобы очень, — пожала плечами Мария. — Но мне нравится наблюдать за твоими логическими цепочками.

В наступившей после этого тишине отчетливо стал слышен скрежет зубов. Моих, естественно. Если даже родная мать не могла относиться ко мне, как к человеку, что еще оставалось делать?

— Откуда ты знаешь Преображенского? — сухо отозвалась я, на что Мария понимающе хмыкнула:

— Трехдневный секс, говоришь…

— Не переводи тему, — осадила я ее, и женщина, коротко кивнув, начала удовлетворять мое любопытство.

Оказывается, Преображенский еще в малом детстве имел с ней контакты. Там, на далекой планете с причудливым названием Лей. Хотя антиземля моей подкорке привычнее, но это были трудности нашего с инопланетянами перевода. Так вот, Саш и Мария много времени проводили вместе. И пусть находились они номинально в разных кастах, Мария пользовалась своим правом в отношении Саша в том плане, что именно она стала конструктором его генетического кода, в связи с этим пожизненно становясь кем — то вроде стороннего наблюдателя и корректора поведения. Вот почему она и назвала его своим — эти слова стоило воспринимать в буквальном смысле.

— Ты же целитель, — вмешалась я. — Какой генетический код?

— Генетика и целительство входят в одну ветвь медицины, — фыркнула женщина. — Первое мне нравилось больше, во втором преуспел отец.

— И тебе доверяли такие ответственные процедуры? — засомневалась я.

— И даже не следили за тем, что именно я выбирала из будущих генов, — подмигнула мне женщина.

Когда Мария якобы пропала, Сашу было около шести лет, и развит он в свои годы оказался намного лучше остальных. На подозрительный взгляд госпожа Лей ответила только самодовольной ухмылкой и сказала, что подробности генной инженерии мне пока постигать рано, но да, это было ее рук делом. Сама она в то время искала любую возможность покинуть пределы планеты, и однажды ей это удалось.

— Я не хотела, чтобы моя кровь и плоть стала еще одним из многочисленных роботов, — заявила женщина, и я отметила еще большее дрожание пальцев. Удивительно, как она умудрялась говорить спокойно и без запинки в состоянии настолько сильного эмоционального напряжения. Вспомнился Саш в машине, прижимавший меня к себе и говоривший гадости, когда сам был натянут, как струна… но эти мысли я отогнала — слишком уж разноцветное было у них продолжение.

Сам факт того, что Мария забеременела, уже мог оказаться краеугольным камнем в истории двенадцати семей. Дело в том, что по негласной договоренности никто из их членов не заводил отношений с представителями другой с целью заведения потомства. Просто потому, что это было невозможно. Мария и здесь пошла против общепринятых норм.