— Осталось десять секунд, — предупредил лайнер, по­сле чего раздался длинный звуковой сигнал.

— Вперед и удачи, — сказал помощник судьи.

Экран больше не был абсолютно черным с небольшой серебряной точкой в центре. Теперь он был наполовину черным, а наполовину серебристым: бархатное, усеянное звездами небо вверху и яркая поверхность Венеры вни­зу. Разделительная линия представляла собой арку, верх­ний край планеты. Постепенно арка становилась менее

изогнутой, пока не превратилась в прямую линию — гори­зонт. Внизу лежало бесконечное поле белоснежного цвета, плоское, словно пол. Это было лишь похоже на снег. Это был твердый слой ледяных осколков, замерзший верхний слой перистых облаков, отделяющий стратосферу от обла­сти облаков и тумана. Трэвис занимался управлением. Он увел корабль с прямого курса и повел его в «горизонталь­ный» полет по дуге. Альтиметр показывал постоянное зна­чение — двенадцать километров.

Они не торопились. По сигналу «ПОШЕЛ» некоторые псы Дрисколла очень заторопились, впрочем, как и некото­рые энтузиасты среди прочих участников. Всполохи фиоле­тового пламени их двигателей говорили о том, что все они хотят быть первыми. Когда они понеслись вперед, каждый — к своему сектору венерианской поверхности, Трэвис не спе­шил. Большинство из первых погибнет, если можно верить истории, и он не хотел быть одним из них. Он видел, что осторожный Дрисколл тоже отстал. Он сразу понял его стра­тегию. Хитрый финансист посмотрит, кто из его разведчиков выживет, а потом пойдет на его сигнал. Если не выживет ни один из них, так что с того. Он может отказаться от экспеди­ции и отправиться домой. Всегда будет следующий раз.

— Что ты слышишь? — спросил Трэвис Лоримера, сгор­бившегося в радиобудке и прислушивающегося к перегово­рам других кораблей.

Его лицо было белым, а глаза вылезали из орбит. Ино­гда его била крупная дрожь.

— Я... там внизу полная неразбериха, — сказал он, обли­зывая губы. — Они падают налево и направо. Ты слышишь

переговоры, а потом дикий крик... Что-то про скалу в ту­мане... Или вообще ни звука и лишь помехи... Сэр, вы не думаете, что нам лучше вернуться?

— Мы не такие психи, какими кажемся, — мрачно ска­зал Трэвис. — Но мы пока не собираемся возвращаться.

Он немного изменил настройки корабля. Большая часть скорости была погашена за счет сопротивления воздуха. Работал только один двигатель и то только для того, что­бы поддерживать наименьшую скорость. Трэвис потянул рычаг, открывающий короткие крылья корабля и лопасти стабилизатора. Теперь корабль превращался в планер с до­статочным запасом мощности для полета.