За обедом к нам присоединился Ройтман.

— Артур, я посмотрел ПЗ. Очень хорошо. Но его запросили еще три человека.

— Кто? — спросил я.

— Во-первых, Хазаровский, — сказал Евгений Львович. — Ну, мы не имеем права ему отказать. Он ваш опекун, и он император.

— Я и не возражаю, — кивнул я. — Кто еще?

— Нагорный Александр Анатольевич.

— Не имею ничего против, — сказал я.

— А мы ему тоже отказать не можем, — заметил Ройтман.

— А третий?

— А третьего мы даже назвать не можем, не то, что отказать.

— Я догадываюсь.

— Вы, наверное, правильно догадываетесь, но все равно не можем, — сказал Евгений Львович.

— Артур, субъективно, чувствуете какие-то изменения в себе? — спросил Старицын.

— Знаете, я вспоминаю себя две недели назад. Мне было страшно. Я очень к вам не хотел. Я теперь не понимаю, чего я боялся.

— Стандартный эффект, — заметил Олег Яковлевич.

— Угу! — кивнул Ройтман. — Особенно ярко проявляется, когда наши бывшие пациенты согласия на психокоррекцию подписывают. Не думая, вообще.

— А потом девяносто процентов отрицательных ПЗ, — добавил Старицын.

— Девяносто девять, — уточнил Ройтман.

— А как так получается? — спросил я.