– Ничего брат, – положил Яго ладонь на плечо. – И не из таких передряг выбирались.

– Это всё очень чудно, – вмешался Комаров. – Но давайте, нас ждёт враг.

Трое подступили к разбитым дырам в стене, ранее бывшими окнами и открыли огонь. Македоняне и «Гоплиты» с кучкой легионеров идут через перепаханную лужайку, здания досуга и политический участок, наступают веером. Данте, на грани полной усталости, автоматически сжимает крючок, когда очередной противник оказывается на прицеле. Серебряные доспехи лопаются и на их начищенной поверхности брызгает кровь, чёрная форма македонцев рвётся и становится окровавленным тряпьём. «Гоплиты», приспособленные для быстрых налётов и ближнего боя пытаются сблизиться с позициями имперцев, но попадают под ураганный заградительный огонь тяжёлого пулемёта и им остаётся лишь отстреливаться из коротких автоматов.

– За нашего Консула! Отомстим за Каратоса! – вопят в едином порыве «Гоплиты» и снова пытаются подойти в близь, чтобы использовать копья, но пулемёт последними патронами удерживает врага, прекращая наплыв в кровавый прилив и заставляя серебряными телами воссиять в траве, между уничтоженными роботами и усопшими ополченцами.

– Патроны кончились! – раздались болью и досадой слова пулемётчика и ещё больше ввергло защитников в бездну отчаяния рой чёрных точек, стремительно приближающихся в небе машин, идущих с юга.

– Вражеская авиация! – зачем-то кричит Данте, не знамо кого оповещая, но смысл? Они все тут мертвецы без гранатомётов и ПЗРК.

Авиация сепаратистов роем из десяти вертолётов стремительно сближается с имперцами. Нет больше щита, который бы запер небо для авиации бунтовщиков, а значит они смогут покончить с занозой в виде спецотряда.

– Прости, Яго, если что было! – перекинув за спину пустое оружие и зацепился Данте за брата и цепляя его вниз, чтобы шальная очередь, залетевшая в окно не убила его; на маске Данте нет эмоций, но брат так и видит за визорами изумрудно-зелёные глаза, полные печали.

«Гоплиты» попытались вступить в рукопашную, но захлестав огонь снайперских винтовок, их доспехи лопнули, а сами они попадали на землю. Мятежники сблизились на максимально близкое расстояние, и оставшиеся воины сорвали гранаты, отбрасывая их назад. Среди кусков обломков раздались хлопки и взрывы, а часть сепаратистов упала наземь, прошитая осколками и опалённая огнём.

Данте вынул пистолет, который от усталости руки стал трудно удерживаемым, и открыл беспорядочный огонь, скашивая приближающихся врагов и каждый выстрел оставляет лежать в каменно-пыльном ложе врага, несмотря на то, что мушка пляшет в его руках, как сумасшедшая. Капитан на мгновение подумал о владельцу разбитого судна, но его мысли рассеялись, когда завыл в унисон «заговорившие» стволы русских, которые единым огнём заменили стену заградительного пулемётного огня. Мятежники усилили давление и теперь всё пространство перед имперацами занято врагами.