Тем временем наверху. Спустя десять минут.

Человек в длинном лиловом пальто стоял на почерневшем снегу, он вдыхает воздух, пропитанный запахом пороха и крови, и гордо взирал на улицы усеянные трупами. Стояла непроницаемая тишина, прерываемая лишь стонами раненых.

– Теперь пора начать переговоры с Канцлером. Либо он уйдёт, либо мы его сами свергнем, – Сказал один предводителей мятежа и ехидно добавил. – Скорее всего, его больше никто не увидит.

– Нет. Приберите здесь всё. Приведите в состояние порядка, – приказал гегемон революции.

– Зачем? – Тут же возмущённо спросил человек.

– Вы думаете, вы единственные, кто сегодня пройдёт по Риму? Ох, нет, мой друг, есть ещё силы, что до сих пор в пути. Это люди бескровных принципов. Они должны увидеть, что наш переворот обошёлся без боя. Пусть пройдутся с плакатами и лозунгами, пусть покричат.

– Зачем вам этот революционный карнавал? – уже недовольно вопрошал мятежник.

– Я хочу, чтобы всё было идеально, – с блеском во взгляде и с коварной улыбкой на губах ответил Лорд–Магистрариус.

Глава сорок первая. Встреча долгожданная

Глава сорок первая. Встреча долгожданная

Габриель тяжело открыл глаза. Конечности были ватные и немного отнявшимися, голова сильно кружилась и в глазах буквально всё плыло. Ноги и руки были настолько ослабшими, что он ими практически не мог пошевелить и конечности стали похожи скорее на еле шевелящиеся отростки.

Но как на удивление силы довольно быстро к нему приходили. И уже через пару минут он смог подняться и сесть на кровать. Под отёкшим телом чувствовалась жёсткая постель и шерстяное колючее одеяло, которое практически не покалывало кожу.

Внезапно по коже пробежала липкая прохлада, а в нос ударили не самые, но терпимые, запахи подвальной сырости.

Парень осмотрелся по сторонам. Он сидел на простейшей постели в каком–то странном помещении. Стены были сделаны из сырого грубого и бесцветного кирпича, от которого жутко веяло прохладой. Светило слабое и можно сказать убогое освещение, которое просто било по взгляду, отчего глаза рябило, и они начинали побаливать. Воздух был пропитан поздним осенним холодом, который немного разбавлялся теплом слабого и ветхого отопления.

Интерьер был без сомнения тюремный. Одна кровать, старый, практический развалившийся стол, рядом с ним стоял полусгнивший стул. И помимо этой мебели глаз могла порадовать только старая, проржавевшая железная раковина, явно времен, когда был только создан великий Рейх. А выход из этого мрачного помещения преграждала огромная чугунная дверь, которую можно было выбить только прямым выстрелом из гаубицы.