Крушились региональные администрации, отлавливались госслужащие и жестоко избивались за то, что они притесняли Свободы и Права тех. Упившиеся либеральным сумасшествием «Вестники Свободы» сродно крестоносцам несли свою веру в Свободу, насаждая её с особым рвением. Только здесь нет креста, нет веры, есть только безумие и морозная тьма.

Миллионы каналов транслировали, как вся страна агонизирует в душевнобольном кавардаке. Шум, вой, залпы самодельного оружия и выкрики боевых либеральных кличей смешались в единый протяжный гул смены властей.

На всех каналов одно и то же, по смыслу и сути, как будто вся держава впала в одно однообразное дикарское безумие, сокрушая тех, кто не причислял себя к единому карнавалу «абсолютного либертинизма».

Эстебан помнит, знает. Эти слова отражались в его разуме, каждый раз когда его взор устремлялся за окна. «Познав свободу, вкусив и испив её сполна, становишься «диким». Но это не дикость, ибо Свобода в чистом виде не может стать ею. Это наша суть и пик» – слова отдавались звонким эхом в ушах, полным того тронутого тона и напева первобытного безумия. И в чём тот дикарь был не прав? Командор смотрел в экран телевизора, но видел лишь сумасшедших безумцев, крушащих здания. Постройки, откуда «либерально-народная бюрократия» обращалась за помощью, громились, разносились в прах самими «Вестниками Свободы», во имя освобождения.

Телевизор с нескрываемым реализмом, ибо всякое ограничение по возрастам и этичности давно кануло во тьму, показывал реалии происходящего. Кого-то из «слуг проклятого тоталитаризма» забивали дубинками, раскрашивая улицы алыми цветами. Кого-то заставляли куриться и упиваться до такой степени, что вены обретали ярко-синий цвет, а желудок изрыгал сам себя. Массовые оргии всех на всех, драки стенка на стенку, грабежи, убийства, тотальное насилие и безумие рынка: всё это стало нормой для часа сегодняшнего.

Всё напоминало безумный цирк, где сумасбродно и пугающе раскрашенные клоуны терзают самих бывших зрителей, ублажавших ранее всеми средствами клоунаду. Кровь и оргии, наркотики и дерьмо, безумие и хаос, всё обильно лилось по венам Либеральной Капиталистической Республики. Но живому трупу всё равно, ибо «то, что мертво, умереть не может».

– Скажите мне, и чем те дикари под Микардо отличаются от всего этого? – Вопрос Эбигейл разорвал звуки безумия, обильно льющегося из телевизора.

– Различия одно: тех, кто под Микардо – уничтожили раньше. Они просто не успели дожить до этого момента. – Грозно изрёк Эстебан, собирая сумку, застёгивая один из кармашков.