— Что вы еще интересного узнали в газетах? — иронично спросил кайзер.

— В Петрограде странным образом сошел с ума бывший председатель Третьей Государственной думы Гучков, личный враг Александры Федоровны за историю с поддельными письмами якобы от нее к Распутину. Он заперт в больнице, после того как выбросился из окна, но выжил и пытался голый нападать на прохожих. По последним данным, он тихо скончался от сердечного приступа.

— И чем вас это так заинтересовало?

— Как-то всё странно в этом деле. Хотя доказательств нет, но ставлю тысячу марок и мой родовой замок, что это дело рук спецслужб новороссов. Я однозначно уверен, что Гучков как ярый ненавистник царя и весьма уважаемый и значимый политик, возможно, в будущем принимал какое-то участие в развале России и, скорее всего, уничтожении царской семьи.

— Вам не кажется, Вальтер, что вы увлеклись? — одернул начальника разведки кайзер, который, получив много новой и важной информации, уже порядком устал и, если можно так сказать, пресытился и хотел наедине ее обдумать.

— Виноват, ваше императорское величество, это только мои соображения.

— Я вас понял. Можете идти.

Когда полковник Николаи подошел к дверям, кайзер негромко сказал:

— Спасибо, полковник, за великолепную работу.

Начальник военной разведки Германии резко остановился, кивнул и щелкнул каблуками:

— Рад стараться, ваше императорское величество.

Дождавшись разрешающего кивка кайзера, полковник вышел из кабинета, осторожно, чтоб не хлопнуть, закрыл за собой дверь, оставив кайзера Германии Вильгельма II наедине с фотографиями и другими материалами по пришельцам из другого мира.

* * *

Пролетка остановилась возле высокого пятиэтажного дома, и из нее неторопливо вылез высокий представительный чиновник в цивильном платье в сопровождении плотного штабс-капитана с адъютантскими аксельбантами. Собравшаяся возле подъезда толпа зевак, которую сдерживал дюжий дворник, свидетельствовала о том, что здесь что-то произошло, но никто ничего не мог сказать кроме того, что повесился один из жильцов, какой-то киевский профессор Грушевский. Становой надзиратель, увидев, кто приехал, рванул с места в карьер к пролетке, подобострастно глядя на прибывших и всем видом выказывая усердие и уважение.

— Аристарх Петрович, заждались!

Чиновник, являющийся следователем киевского районного охранного отделения, недовольно поморщился. Его разыскал посыльный прямо в ресторане, где он со старым другом, служившим в Ставке Верховного Главнокомандующего и лично наблюдавшего прибытие пришельцев, обсуждали эту животрепещущую тему и особенно слова главы Новоросского экспедиционного корпуса генерала Оргулова, растиражированные газетами, — относительно войны и всякого рода революционных организаций, действующих на территории России. Все, кто хоть как-то мог анализировать ситуацию, понимали, что мир, откуда пришли новороссы, имеет большой опыт, и генерал Оргулов прекрасно знал, о чем говорил, и открыто предостерегал русских людей от большой крови. Вот именно в момент обсуждения столь животрепещущего вопроса — и для офицера русской армии, и для его друга детства, сыщика охранного отделения, — с личной просьбой околоточного надзирателя Серогозова прибыть на место преступления его и нашел посыльный. Друг, штабс-капитан Архангельский, уже изрядно приняв беленькой, тоже изъявил желание поприсутствовать на месте преступления, на что и получил немедленное согласие…