Проклятые капсюли… неужто не могли придумать чего-нибудь другого.

* * *

Дальше!

* * *

Несчастные бродяги. Живут тем, что грабят и убивают одиноких путников на пустынной дороге в самом бедном районе провинции. Неудивительно, что они не выглядят сытыми. Я улыбаюсь им, показываю, что настроен миролюбиво. Я готов с ними поговорить, помочь добрым словом и советом, но им не нужно слова — им нужно все, что у меня есть.

А что может быть у странствующего монаха, кроме одежды и чаши для подаяний? Ну еще посох — крепкая палка в человеческий рост, с верхушкой, отшлифованной ладонями до блеска. Знающему человеку эта шлифовка скажет о многом, но бродяги к таким не относятся.

Бродяг трое. Я один. Они довольны — легкая добыча.

Вот только монах я не совсем обычный…

Императорским указом всем монахам нашего монастыря разрешено пить вино и любить женщин. Такая привилегия просто так не дается. Мы ее заслужили, помогая трону. Силой своего духа, оружием, или вовсе без него. Даже с голыми руками мы можем доставить немало хлопот любому противнику. Вся наша жизнь — это служение и бесконечная закалка тела. И духа. Ведь дух первичен.

Бродяги об этом не догадываются.

Мне их жаль — бедные люди. Дух их скуден, а помыслы нечисты…

* * *

Вот этот файл, похоже, надо изучить подробнее. А потом дальше — файлов много, и среди этого мусора надо выбрать нужные.

* * *

Рев трибун. Трезубец, вонзенный в бок…

Отец сказал, что, если я не научусь щипком вырывать у быка клок шкуры, мне никогда не встать на палубу его драккара. Я стараюсь. Стараюсь…

Вот они, двери. За ними я смогу затеряться. Уйду от погони. Воин в доспехах преграждает путь. Замахивается мечом. Он почему-то без шлема. Боится меня, но не слишком — открыт. Видит, что руки мои пусты, вот и не опасается. Зря — на запястьях у меня браслеты с длинными изогнутыми железными шипами. С ними удобно забираться на крепостные стены — ведь такие, как я, не всегда могут пользоваться воротами. Короткий замах, удар с оттяжкой — и воин лишается лица…

Мечом из-под щита. Готов. Их много, но мы стоим. Недолго им осталось. Мы — римляне, они — варвары.

Этого удара никогда не отрабатывают на живом противнике. Немногим ученикам дается такое знание, и постигают они его на чучелах и трупах бедняков. Резкий тычок — и палец, пробив глазницу, достает до мозга. Трудно добиться подобной концентрации — лишь лучшие на это способны…

Лошади сходятся, турнирные копья переламываются с треском. Упоительный миг…